2. РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
СОЙДИ НА БЕРЕГ...
Сойди на берег с эллинских амфОр!
Поющих рук напев и юн, и вечен.
Прозрачных волн не умолкает хор,
Зарей вечерней небосклон расцвечен.
Среди камней и ноздреватых скал,
Где след твой легкий лег в песок зернистый,-
Там зыбким светом месяц заплескал,
Сгустился мрак волнующий и мглистый.
Широкий гул... и долгий, долгий гул...
По темным склонам Тмола вод журчанье...
И нежный очерк этих смуглых скул,
И все в тебе - как песня сквозь молчанье.
Зову тебя,- о милая, приди!
Влюбленным лебедем бросаю клики,
И манит взгляд цветок твоей груди
В полупрозрачной пелене туники.
Сойди на берег с эллинских амфор!
Зарею утра небосклон расцвечен,
Прозрачных волн не умолкает хор,
Поющих рук напев и юн, и вечен.
КЕНТАВР
Быстрее ветра мой вольный бег,
Всесокрушающ его напор.
По склонам гор трещат леса,
Когда продираюсь сквозь чащу их.
Трясутся скалы, стонет земля,
Дробясь под ударами крепких копыт.
Вот, одержимый, лечу, распален,
Покрытый пылью, в поту и в пене,
Себя не помня,- и крови жажду,
В веселой ярости дик и страшен,
И стынет в ужасе все кругом,
Заслышав в дебрях ржанье мое,
Иль острый мускусный запах мой.
Я пленник мощных упругих мышц.
Сверкают гневом мои глаза,
Я обгоняю проворных птиц,
На бой, на битву несусь стремглав.
О, как трепещут ноздри мои,
Почуяв запах подруги моей,
И хвост сбивает с ветвей плоды,
Когда бросаюсь
на зов любовный...
*
Но если я на миг остановлюсь,-
ТотчАс угрюмым поражен сомненьем:
Кто я и что я?
о, как я томлюсь,
О, как я мучусь вечным раздвоеньем.
Змеей, переползающей тропу,
Внезапно жалит острое желанье,
И как птенец в глухую скорлупу,
В мой грубый череп тычется сознанье.
И жаждет дух мой перейти за грань
Сужденного мне бытия земного,
И кажется: вот-вот моя гортань
Промолвит человеческое слово.
О, если б я преобразится мог,-
Тогда в последнем царственном полете
Я б прянул в бездну, где бурлит поток,
Освобождаясь от звериной плоти.
ХРИСТОС
Трепетали и гасли багровые блики заката,
И горела роса. И ступни его были в пыли.
Сотни козьих следов отпечатались в глине тропы.
И провиделись муки, Голгофа и злоба толпы.
О молитве забыв, он поднялся с холодных камней,
И направил шаги на восток, где уже замерцали
ПЕРВЫЕ ХРИСТИАНЕ
И Он грядет светлее света!
Тогда сердца откроем мы
Для веры, братского обета,
И слова Божия завета,
Вдруг озарившего умы.
Так предрекли еще Пророки:
Добра настанет торжество!
Придут назначенные сроки,
День воссияет на Востоке,-
И будет мир в руке Его!
Пусть в злой насмешке
фарисея
Кривятся лживые уста,
Вражду, хулу, сомненье сея:
Их яд не уязвит Христа,
И не скрижали Моисея,-
Святыней станет знак креста.
Он, после таинств омовенья,
ТрапЕзу братьев разделя
И души грешных обеля,
Приидет к месту искупленья.
И совершится преступленье...
Умолкни перед Ним,земля.
Но в час, как ангельские трубы
Мир призовут на Страшный Суд,
За бедняков, чьи руки грубы,
Но чьи сердца всех чище тут,
Его запекшиеся губы
Слова молитв произнесут.
РУСТАВЕЛИ
Умирает в золе мой прощальный костер.
Сердце в слабой груди помертвело.
Ты уже далеко за стеной твоих гор,
О земля моя, о Сакартвело.
Безотраден мой путь. Заметает следы
Ветер злыми песками пустыни.
Жаждут губы твоей родниковой воды
В раскаленной чужой Палестине.
Еще ветром твоим не надышится грудь,
Долетающим с самых окраин.
Кто б не плакал пред вечной разлукою, будь
Он хотя бы из камня изваян?!
Мне ль забыть, мне ль покинуть страну твоих чар,
О царица любови и муки?
Я к тебе в этот миг, погибая, Тамар,
Простираю дрожащие руки.
Кто, как я, тебе песни слагали, любя,
И помыслить о большем не вправе?
Никогда, никогда не забуду тебя
Я, миджнур твой, Шота из Рустави.
Монастырские стены громадой встают.
Келья тесная, дай же последний приют
Плоти бренной и страсти нетленной.
Умирает в золе мой убогий костер.
Все прощай, что дышало и пело.
Вздох последний прими,
и последний мой взор,
О земля моя, о Сакартвело.
ИЕСУН-НОХАЙ
(переложение песни монгольского воина
из книги В.ЯНА "К последнему морю")
Небо синее! Слышишь
призыв мой, мой вопль-молитву,
Слово воина-мстителя
с сердцем отважного льва?
Жизнь к копью привязав,
я бросаюсь в кровавую битву,
И, копытами смятая,
никнет степная трава.
О, не дай умереть
стариком, поседевшим в походах,
Слыша клики шаманов,
и плач, и стенания жен.
Дай мне гибель в бою,
чтобы сталью, забывшею отдых,
Я на полном скаку
был на черную землю сражен.
Багатуры, очнитесь,
скорее седлайте коней,
И острите мечи,
и беритесь за луки тугие,
И спешите туда,
где гремят барабаны сильней,
Где над ханским шатром
бунчуки развилИсь боевые.
И когда упаду
под ударом когтистой стрелы,
Или, выпустив повод,
повисну на вражеской пике,
Я услышу еще
из внезапно нахлынувшей мглы
Дробный топот копыт
и победные дикие клики.
Вдаль! К Последнему морю!
Вперед и вперед - до конца!...
А когда вы вернетесь
убитых отыскивать в поле,
То никто не узнает
задорного прежде лица,
Только руку узнают,
доспехи и меч мой соколий.
Мы неслись по пустыням
жестокой, железной ордой,-
Но кому-то богами
сужден был костер погребальный.
О монгольская степь,
Керулен мой со сладкой водой,
Золотой мой Онон!
Помяните нас песней печальной.
...................
Приведите коня,
что отважней пятнистого барса,
И, взведя на костер,
его сердце пронзите мечом.
Верность кровью скрепив,
мы помчимся в небесное царство,
Вдаль, вперед и вперед,
не заботясь уже ни о чем.
И когда джихангир
подожжет мой костер небывалый,
Только крик "Байартай"
пронесется по вольной орде,-
Легкой тенью взовьюсь я
в одежде багряной и алой
В облака золотые,
к свирепому богу Сульде!
ФУДЗИЯМА
Далёко в море
Ненастной ночью
Волна и ветер мой челн унесли.
Сломались весла,
Сорвался парус,
Игрушкой бури стал утлый челнок.
Уж я не чаял
Ступить на сушу,
Простился с жизнью и гибели ждал.
Настало утро.
Ревело море,
Как тигр голодный в бамбуке ревет.
Но дух воспрял мой,
Надежда в сердце
Забилась птицей - ведь там, вдалеке,
У края неба,
Открылась Фудзи -
Родной земли материнская грудь.
ГОСТИ ВАРЯЖСКИЕ
Синело, и ветром рвалОсь в волосах,
И брызгало солнцем по влаге.
Так в Ильмень крутой на тугих парусах
Входили варяги.
Вода раздавалась все шире,- и ширь
Кружила, пьянила, крепчала,
И белый на гулкой волне монастырь
Качала, качала.
И плыли все дальше... им чудился звон
Над этим веселым простором,
И чайки кричали, и стая ворон
Взлетала над бором.
И вдруг - из продутой насквозь синевы
На круче холма вырастая,
Святая София вздымала главы,
София Святая.
ТУНГУССКОЕ ЧУДО
Ч т о это было - спорят до сих пор,
Но не найдут надежного ответа:
Корабль пришельцев? Странница-комета?
Притянутый Землею метеор?
Силен Господь! Среди Синайских гор
Он Моисею дал скрижаль Завета,
Он озарил сознанье Магомета,
И Савла поразил угрюмый взор.
Так он в веках благое сеял семя,
Являясь ли звездою в Вифлееме,
Столпом огня ли средь пустынь великих,
Дабы народ узрел - и верить мог.
Не так ли вновь открылся ныне Бог
Пред ликом каменным тунгусов диких?!
ОТРЕКШИЙСЯ
Усталость сердца. Горечь. Уксус винный.
Над прежней жизнью стать, как над могилой,
Чтобы найти покой душе пустынной,
Без чувств, без дум склонясь пред высшей силой.
Из прошлого я ничего не вынес.
Оттуда тянет запахом угара.
Мир предлагали, как арбуз на вырез.
Но я ушел с крикливого базара.
СТРАННИК
Порывист ветер, ясен свод небес,
Сверкает солнце блеском нестерпимым,
ПустЫ поля, и, мертвый, стынет лес,
Куда бреду я вечным пилигримом.
Вокруг ни звука, ни души окрест,
Лишь резкий ветер свищет в голых прутьях.
И я, таясь, целую темный крест.
Я лишь его храню в моих распутьях.
СКИТАЛЕЦ
Душа мертва. И я бреду один,
Прокладывая мой угрюмый путь
По горным склонам и в глуши теснин,
Куда и зверь не смеет досягнуть.
Душа мертва и опустошена
Всей маятою дольней суеты,
И я ничьи не вспомню имена,
Топча в долинах белые цветы.
Земля зеленая передо мной
Лежит, безбрежная во все концы,
И гаснет солнце за моей спиной,
И в ноги мне впиваются волчцы.
Потух костер мой, вьется горький дым,
И ночь готовится разжечь зарю,
Когда, влачась, усталый пилигрим,
Я тихо подхожу к монастырю.
Пресекся путь. Покоя жаждет плоть.
Колокола забвенья мне поют.
Пока меня не призовет Господь,
Быть может, здесь найду я свой приют.
Скиталец нищий средь земных пустынь,
Здесь стану слушать, как журчит река,
Здесь загляжусь в предутреннюю синь,
Где легким паром тают облака...
1979,Грузия,Сигнахи
ВЕСТНИК
Труден путь
к святой высоте.
Ночь заливает
скат горы.
Но спешу -
меня ожидают те,
Кто разожжет костры.
Скачи, мой конь.
Далек наш дом.
Но день не успеет расцвесть,-
А я уже буду
за тем хребторм,
Всадник, несущий
Весть.
Слежу, не блеснут ли вдали
огни:
Сердце чует -
пора.
Один за другим уходят
дни,
И я не сплю у костра.
Тускло
вечные
мерцают
льды,
Холодом дышат в грудь..
Там,
за вершинами той гряды,
Кончится долгий путь.
Гулко
бурная
шумит река,
Усталый
споткнулся конь.
Но вижу, вижу:
издалека
Звездою блеснул огонь!
1979, Грузия, Сигнахи