В моей памяти есть эпизод из детства,
Как мальчишке, что жил со мной по соседству,
Подарил отец свой бинокль фронтовой,
Мы с тех пор за ним дружно ходили гурьбой.
Подарком он был до безумия гордый,
Ходил походкой солдатскою твёрдой,
Но хоть важничал сильно и нос задирал,
Посмотреть в свой бинокль иногда нам давал.
Тайком мы пробрались к запретному месту,
Что в городе славой дурною известно.
Любопытным казалось для нас, бедолаг,
Звалось для детей непонятно – «СИБЛАГ».
Мы смотрели с горы на высокий забор,
На ряды бараков, заполнивших двор.
Вдоль забора днём и в ночные часы
С гулким лаем метались огромные псы.
Когда на бинокль подошёл мой черёд,
Посмотрела я, как овчарка идёт,
Со страха вдруг задрожали запястья
От казавшейся близко оскаленной пасти.
В это время раздался какой-то сигнал,
Конвой у дверей с оружием встал,
Цепочки людей из бараков выходят.
Мы шептались: «Смотрите, «Сиблонцев» выводят».
Понуро шагали и строились в ряд,
До сих пор они перед глазами стоят –
Строй политзаключённых с усталой походкой,
В старых ватниках, кто-то в пенсне, кто с бородкой…
Повёрнуты лица их как по команде,
К нашей пёстрой ребячьей пронырливой банде,
Но непонятен был для ребят
Полный боли, тоскующий зековский взгляд.
От родителей дома мне крепко попало,
И всё же с расспросами к ним я пристала.
А отец на вопрос мой не стал отвечать:
«Зачем за забором их надо держать»?