ЦЕЛИНА
«Вьётся дорога длинная, здравствуй земля целинная!
Здравствуй простор широкий, весну и молодость встречай свою!»
Н. Солохин (слова из песни).
Не знаю, что побудило меня совершить этот поступок: романтика неизведанного, общий порыв, а может желание самостоятельности (а кто же её не хочет в 18 лет?). Не поступив в институт, я отправилась покорять целину…
Освоение земель Казахстана началось в 1954 году по инициативе комсомола. Был такой энтузиазм, что оставаться в стороне было просто невозможно. И молодёжь со всех уголков нашей, тогда необъятной, родины по комсомольским путёвкам прибывала в Казахстан.
Шёл 1958 год. За четыре года были созданы совхозы, построены дома, распаханы целинные земли и залежи, получены сказочные урожаи хлеба… Город Акмолинск до 1950 года был небольшим шахтёрским посёлком с саманными домиками. Проживали в нём в основном русские, украинцы, немцы и казахи. В 1830 году на месте посёлка была военная крепость Акмола. Она являлась сборным пунктом караванов, шедших из Ташкента и Бухары. А в 1954 году стала сборным пунктом всех целинников, их штабом. В 1961 году Акмолинск переименовали в Целиноград. А сегодня это город Астана - столица Казахстана. В Акмолинске формировались бригады и на машинах направлялись в отделения совхозов.
Мне повезло: вместе с заводскими рабочими я попала в бригаду со старшекурсниками из сельхозинститута и мединститута города Рязани. Бригаду возглавлял Николай Радугин - самый старший и опытный. На целине он был дважды. Открытая грузовая машина везла нас по гладкой степи: вокруг поля и пастбища с выжженной солнцем травой. Ни кустика, ни деревца - ничего… Степь, да степь кругом! А над головой - белёсое небо с палящим солнцем.
Разместили нас в саманном домике. Большая комната была разделена ширмой на мужскую и женскую половины; нары с матрацами, набитыми соломой, и всё.. Вода привозная - в цистернах.
На уборке хлеба работали в две смены. Вставали рано. В пять утра приступали к работе. Обед и ужин привозили прямо в поле. Комбайнерами ставили местных; штурвальными, трактористами и на соломокопнителе работали приезжие. Бригадир рассказал об обязанностях каждого. Штурвальный - первый помощник комбайнёра. Он должен был стоять на вышке комбайна, следить за густотой хлеба, за рельефом местности и вовремя регулировать хедер (жатвенная часть хлебоуборочного агрегата): опускать его или поднимать. Не уследишь - случится авария. Самая лёгкая работа на соломокопнителе: заполнился он - нажал на педаль – и солома на земле. Копнители доверили нам, девчатам. В дневную смену работали до темна. Донимала жара, пыль и солома. От соломы чесалось всё тело. Привыкали с трудом. Самыми тяжёлыми были ночные смены: хотелось спать, педаль почему-то не срабатывала чаще ночью, приходилось прыгать в копнитель, а потом догонять комбайн. От усталости валились с ног. Однажды в мою смену под утро сломался комбайн. Разбуженная техникой степь успокоилась, улеглась пыль. И я, впервые за много дней, встретила восход солнца. За матовой дымкой горизонта оно шевельнулось, приподнялось и выглянуло одним краешком, а затем разлилось лазоревое море и озарило всю степь от края и до края. Зрелище незабываемое!
Жизнь показала: одной романтики мало, нужна была выносливость, а её как раз и не хватало! И случилось то, что должно было случиться: я заболела. Как меня доставили в больницу, не помнила. Очнулась под капельницей. Вокруг хлопотали врач и медсестра.
« Ну, наконец-то, очнулась! - услышала слова доктора - Инфекционный шок, продолжайте капать». Осмотрелась: темноватая палата с низким потолком, много старых кашляющих женщин. «А чем они больны?» - спросила я медсестру.
« Бруцеллёз, но у тебя другое заболевание», - успокоила она меня.
Персонал относился ко мне хорошо. Доктор по-отечески опекал: приносил книги, подкармливал. На пятый день я заявила Розе (так звали медсестру): «Выписывайте, или сбегу!» И стала собирать свои вещички. Врач - Сергей Николаевич - меня долго отговаривал, а потом сдался. Вручил мне конверт и пакет. В конверте была выписка, таблетки и зелёненькая трёшка ( по тому времени - целое состояние), в пакете - печенье. Сколько буду жить, столько буду помнить этого замечательного человека!
До совхозного отделения было 40 км. Дорога - одна, не заблудишься. Раннее утро, тепло, ещё цвёл ковыль и зеленовато - желтоватая пелена покрывала степь. С радостью вдыхала запахи степных трав, наслаждалась свободой. Догнала попутка, и вскоре я была на месте. Наш бригадир, казах, коренастый, с высокими скулами, доброй сеточкой морщин у глаз, направил меня на более лёгкую работу - собирать сено в валки и копны. Местные казашки ловко работали граблями, так и мелькали их загорелые руки и белые платочки на головах. Город из пахучих копен вырастал на глазах. Обеденный перерыв растягивался на два – три часа. Пожилые казашки отдыхали под копнами, а молодые - балагурили и учили меня своему языку, нескромно учили…
Нестерпимый зной стоял над степью, стрекотали кузнечики, в небе на упругих крыльях кружили орлы. После полудня опять шуршали грабли, мелькали белые платочки. Вечерело, над горизонтом тихо выплывала красная луна, опьяняюще пахло полынью …
Казахи трепетно относились к заготовке сена и наше пребывание затянулось. Вечера стали холодными. Печка-буржуйка согревала и скрашивала осенние вечера. Вот тогда-то мы и узнали друг друга лучше. Николай Радугин – русоволосый, с голубыми глазами, пронизывающими насквозь, курчавой бородкой – кладезь знаний. Виталий – высокий с неопределённым цветом глаз - ловелас. Саша – невысокого роста, круглолицый блондин с белыми ресницами, безуспешно ухаживал за Инной. С Инной - тёмноволосой, голубоглазой хохотушкой - я подружилась. Елена - взрослая, скрытная девушка. Рита – черноглазая, разбитная девица - гуляла до поздней ночи с трактористами в степи. Виктор - степенный семьянин, приехавший на заработки. Серёга - приблатнённый, хулиганистый. Видно от него избавились, послав на целину. Вихляющейся походкой он подходил ко мне и говорил: «Вот сегодня я тебя съем!» Боялась его, но виду не показывала, помогала ему: что-то штопала, стирала и этим спасалась. Однако Сергей неплохо пел и играл на гитаре. Сколько красивых песен мы перепели за осенние вечера! В один из воскресных дней Рита уговорила меня и Инну съездить в совхозный клуб на вечер самодеятельности. Местная молодёжь давала концерт. Звучали стихи Роберта Рождественского, песни. Украинский гопак покорил всех. Казашки исполняли народные песни под аккомпанемент домбры, и какими они были грустными и протяжными. И как лихо под гармошку отплясывала Рита! Темнело, пора было возвращаться. Но тут поднялся шквалистый ветер. Облака пыли ворвались в распахнутые окна клуба. И обрушился буйный степной ливень. Воздух гудел, земля покрывалась вспученными кипящими лужами. Немногим больше часа длилась эта вакханалия. Глинистые дороги вмиг стали непроходимыми. Пришлось остаться в клубе. Было сыро, холодно и неуютно. Рано утром местные жители принесли нам одеяла, хлеб и горячий чай. И только во второй половине дня за нами на тракторе приехал Радугин. В нашем домике промокла крыша, и глиняные лепёшки от потолка отваливались всю ночь…
Ливень в степи - великое благо! За лето трава выгорала, оставались только ковыль, да типчак (узколистное с длинными корнями растение). После дождя от корня отрастали новые листья, и степь вновь зеленела. Типчак оставался зелёным и под снегом. Он был основным кормом пастбищных животных.
Воспользовавшись неожиданной передышкой, привели дом и себя в порядок. Вечерами, собравшись у печки, слушали Николая. Он рассказывал о животных. О сурках, которых видел не один раз, он знал всё: «Сурок – байбак, из семейства беличьих. Тело у него толстое, неуклюжее, ноги короткие, сильные, голова большая, шеи не видно. У него отличный слух и зрение. Однажды я вспугнул его, и он визжал, как поросёнок. Из-за распашки степей их стало меньше, но увеличилось количество мелких грызунов, особенно малых сусликов, которые поедали посевы, разносили чуму и бруцеллёз». При этом Радугин выразительно посмотрел на меня. «Вот почему было так много больных казашек в больнице!» - подумала я. Ещё мы узнали о степных лисицах. Корсак – стёганая лисица, так называли её казахи. Оказывается, охотились за ней на лошадях и стегали её кнутами. Отсюда и название. « До чего ж жестоко!» - возмущались девчата.
Вечерами выходили в степь любоваться закатами и звёздным небом. Закаты были долгими: то малиновыми, то оранжево-багряными, Звёздам было тесно на небе, и они сбегали у горизонта к самой земле. Огромные, притягивающие взгляд, и маленькие, мерцающие, как бы дрожащие от холода…
Вот и наступил октябрь. Застоговали сено, заполнили силосные ямы. Из дома летели тревожные телеграммы: « Когда домой?» И этот день настал. Семнадцатого октября по накатанной дороге колонна грузовиков с целинниками отправлялась в Акмолинск. Возвращались с песнями: "Что нам ветры, что нам ливни и туманы..."
На заработанные деньги купили родным подарки, а приодеться так и не сумели: в магазинах - « шаром покати», после войны прошло всего 12 лет. Свой девятнадцатый год рождения встречала в поезде. Мне вручили почётную грамоту и подарили фотоаппарат «Смена», который верой и правдой служил не один десяток лет.
В Рязани состав встречали с оркестром. Родные сгрудились у вагонов. Когда я вышла на перрон в обветшалой телогрейке, из-под которой виден был красный сарафан, в коричневых чулках и тряпочных синих босоножках, с выгорешими распущенными волосами, сестра и мать заплакали. Мы долго не могли разомкнуть объятья, скрывая слёзы радости.
В течение пяти лет целина щедро отдавала всё, что копила веками. Страна была досыта накормлена хлебом. Но форсированная необдуманная распашка земель привела к нарушению экологического равновесия, к эрозии почвы. Пыльные бури сметали огромные посевные площади. Сократились сенокосные и пастбищные угодья, пострадало животноводство. Это привело к кризису сельского хозяйства в последующие годы.
16. 03 2012.г.