ЗВЕЗДА
Спрашивай –
говорит уставший ангел, –
но ты и так всё знаешь…
Ведь знаешь,
что он не твой
сын,
потому что сыны
не рождаются среди навоза,
среди грязи,
среди вонючей соломы;
и материнские муки
не должны походить
на вдохи и выдохи,
на звуки
римских гулянок, оргий;
и мать не должна своим воплем
поминать
легионеров, царей, цезарей.
Хотя ты достаточно выпил
женского зелья, змеиного яда,
прекраснейшего вина,
поэтому
можешь дышать, скорбеть, плакать.
А нищие перед дверьми
уже готовы
поверить словам,
косноязычным звукам,
перевёрнутой азбуке змеиного языка
за день и ночь с роженицей,
за кувшин вина,
за кусок зерна
грубого помола –
за этот великий вкус или, точнее, искус,
потерявший смысл, речь, сердцевину.
Эти нищие,
эти незваные гости
познали или познают,
как на базаре при детях,
как на площади при красавицах,
и мать и жену в одной чешуе, чаше,
в одном священном граале
запутанного бытия.
Но ты запомнишь сей день,
слишком грубого помола,
когда снега и метели
управлялись песчаной бурей.
И ты уснёшь
в такой же запутанной речи,
в разломленной скрижали,
в отравленном языке;
и сон твой, как – любого смертного,
грешного, глупого, ненародного
слишком незаметен и тих,
пусть и несёт в себе
слово
гранитной правды.