В разорванном сходстве бумаги и талого снега
Пропали осколки пылающих драм и стихов,
С дорогами ветра иллюзии лживого неба
Способны создать горизонт, но не отзвуки слов.
В провалах дворов, укрывая тоскливые тени,
Зима отдаёт трафареты идей пустоте,
И в каждом «ничто» умирают букеты стремлений,
Рождая сюжеты, но кажется снова не те.
Разбился о лёд навсегда безымянный прохожий,
Следы от сапог оставались следами чернил,
Но смысл изъят, биография скрылась под кожей
Заснеженный тьмы, где никто никого не ценил.
Был праздник, и добрые люди втоптали в сугробы
Чужие две сумки и чувство, что здесь кто-то был,
А в полночь в тумане безликий герой, мелкой пробы,
Извлёк из сугроба подарки: что смог – починил.
«Зачем мне чужое?» - задумался новый владелец
И отдал находку сиротам, игравшим во тьме,
Но где человек, что погиб? - его смутное тело
Впитала земля, словно почерк в сожжённом письме.
Заснеженность вечна, и вечность, казалось бы, тает,
Рождая сиянием тонкий размытый сюжет,
Но снег бесконечен, как небо, и бисерной стаей
Врывается в город, смывая пароли надежд.
В трёхмерном пространстве безмолвно господствует время,
Но что управляет мерцающим саваном дней?
Возможно, намёк на незримую поступь апреля,
Но может и то, что сугробы хранили на дне.