Когда свою собаку ты ласкаешь,
пощипывая чёрный завиток
прокуренной, расплющенной щепотью
и гладишь шёлк
распластанных ушей,
теплеет взгляд твой,
и душа, на миг оттаяв,
становится доступной для любви.
Я подойду. Но будет всё, как прежде:
два «я» моих
рассорятся во мне.
Одно застынет в попранной надежде,
другое вспыхнет в жертвенном огне…
И кончено.
Душа, пиши пропало!
О, Господи, как женщина устала
таить в душе высокий слог любви,
молоть его на будней мукомольне
и, на огне отчаянья сварив
кашицу жалкую,
ей потчевать младенца – мужчину,
дней сих суетных раба.
О, Господи, как женщина слаба,
что мирится с постыдной этой ролью.
Будь проклята невысказанность чувств –
живой души слепая мукомольня...