4(1281-82)
Ярилы роза в зареве заката
контрастно опадает вспышками тонов,
и флёрной дымкой моря сахарная вата -
когда сиренево-легка,когда тяжеловата –
бескрайне стелется в поток эфирных снов.
Мне грезится космическая воля
в приятной гамме света и полутонов,
лаская их величество и холя,
душа пересекает голубое поле
отчизны бирюзовых звёздных снов.
Как хочется оставить зло в гниющем Метрополе, *
под общий хвост всем больше всыпать соли
и позабыть скорей про родину слонов.
* Здесь: гостиница наших земных грубых оболочек и временное пристанище Души, В то же время – намёк на земную метрополию Зла (авт.)
5(1288)
Зелёная вода холодных волн волами
упрямо бьёт о скальный частокол.
Тугое Время их бросает лбами,
грозит нам за разрушенное нами
И за Судьбу, забитую в тюрьму как кол.
Весь небосвод вздыхает звёздным инеем,
Бора старухою уселся на завалинке тюрьмы,
и вместо семечек под парашютом свода синим,
где мы униженно, вину свою почуяв, стынем,
плюёт кожурки ядерной зимы.
И вечно Зло всем будет отдаваться
за совершённое над Волей святотатство,
хоть в будущем и уцелеем мы.
6(1289)
По шляпе моей тёмно-серого свода
луна проплывает как вытекший глаз
косого,кривого,больного народа,
от рода не знавшего нужного брода,
а в воду сующего жизни алмаз.
Прости нас, Вакуум извечно-вечный,
мольбе немой,но искренней внемли,
над нашей сжалься верой бесконечной,
над жизнью исковерканной,беспечной,
не отрывай от плоти,от твоей земли.
Создатель наш! Повымрем мы иначе,
Как могикане, гибча и апачи,
И будем мусором в космыческой пыли.
7 (1291)
Уж четверть века как скачут техасские кони
по русским широким, но модным задам.
Но где-то в душевном заманчивом лоне
мы не выносим забугорной вони
и делим всех женщин на дам и не дам.
С сигарами в зубах в загаженных хоромах
вальяжно в креслах развалясь,
толкуем важно о футболе, хромосомах.
Не забываем о хозяевах подземных кладов – гномах.
О золоте трындя ,всё смешиваем в грязь.
Как мухи в кал в общественном сортире,
безумный мир погряз в безумном мире,
ни Бога, ни Его пророков не стыдясь.
8(1293)
Тревожной синью море мерно плачет,
прикрыв волной как веком лунный глаз,
и тени скал о нас с тобой судачат.
О том,что ухожу. Я не могу иначе,
Пора кончать лишь только начатый рассказ.
Муж у тебя – заслуженный пожарный.
И мне, конечно, не сравниться с ним.
Кручусь себе в системе планетарной
На уровне частиц элементарных –
Какой- то непонятный пилигрим.
И вместо посоха – мольба моя опора,
Я с ней повсюду поспеваю споро
И не меняю раз нанесенный на душу грим.
9(1294)
Как в обороте денежном незримом
рубль слепо мечется к такому же рублю,
мильярды квантов тянутся необратимо
от ауры моей к твоей – не мимо,
лишь ими я тебя кровосмесительно люблю.
Молитвой тоже я к тебе прикован.
Она снимает с плоти липкий грех;
в мольбу свою надежой замурован,
не верю я в стремлении к тебе обновам
и не ищу сомнительных утех.
Луной закат багрово в голубое плачет.
И звёзды светят,и не может быть иначе.
Беременна молитва мной, во мне – успех.
10(1295)
Как-будто кровь Всевышнего видна сквозь вены -
ритмично так краснеющий заката плат,
растущий в небе отблеск огненной геенны,
купающий бока свои в чану с сиеной,
по-бычьи давит на небесный циферблат.
И время тихо растворяется в пространстве,
А мы – в духовности,коль скоро не спешить,
Не утопать в бездонном сером пьянстве,
Но жизнь идти всегда у Веры в постоянстве
и патера святейшего нам не смешить.
Как-будто кровь Всевышнего видна сквозь вены -
Идёт цунами вал бледнеющей сиеной.
И этот вал и Сам не в силах потушить.
11(1296)
Слепящий жёлтый цвет звучит у Доменико -
как верхнее у гениев-солистов «ля».
И словно взгляд касается святого лика,
Душа взлетает ввысь от благостного крика.
В лазури спит моя и не моя земля.
Внутри живых энергетических пробоин
о чём-то молча плачет звёздный водопад.
Моей молитвой,может быть, обеспокоен,
алмазы сыплет, сыплет в вечно голубое.
Жемчужно-голубой нетленный в нём каскад.
Слепящий жёлтый цвет звучит у Доменико
с накалом мощным мести Моби-Дика
и прячет за собой мою дорогу в ад.
12(1297)
Теперь я близким говорю спокойно sorry*,
уйдя в свой блёкло-звёздный маскарад.
Души отчаянной последний санаторий –
туда давно привёл меня memento mori,**
но этому я только бесконечно рад.
И вакуум пространства время растворяет,
В нём распадаюсь Я- квинтиллион частиц,
А жёлто-красным мне дорогу озаряет.
В его распад мой с радостью ныряет,
Как в розы облаков мильярды жёлтых птиц.
Молитва не отмечена единой вехой
Она льёт тихий свет в меня прозрачным эхом
И падает к ногам Его смиренно ниц.
* Извините (с англ.)
** Помни о смерти (с лат.)
13(1298)
Мольбы Всевышнему цветными облаками
плывут по голубени стаи каравелл
И кажутся средь них проворными нырками/
Их быстро не схватить и ловкими руками,
а Я понять их смысла вовсе не сумел.
И что в нём будет толку,в смысле этом –
мы Бога начали бессмысленно любить.
Молитвы пусть себе плывут за жёлтым цветом.
Начало Божье будет в красном нам секретом,
и никогда в нас любопытства не убить.
За красным облака плывут привычно белы,
и в жёлтое скользят цветные каравеллы.
Обратный путь нам только б не забыть.