За серой пеленою мрачных туч,
На высокогорном перевале,
Там, где меркнет солнца луч,
Стоит лачуга на отвале.
Там неспокойный ветер дует,
Там нет ни дерева, ни трав.
Там лишь одной разрухи след,
Камней всех видов горный сплав.
Седой в лачуге старец обитает,
Покрытый серебристой сединой.
Любого путника он привечает
Любого принимает на постой.
Нехитрый ужин, твердая постель,
Получше камня хладного и ветра,
А старенькой свирели трель
Напомнит песнь, что недопета.
Наутро, щедро оплатив ночлег,
Уходят караваны снова в горы.
И, как всегда сверкает снег,
Всегда довольны были визитеры.
Но вот, однажды, проходили там
Два воина в серебряных доспехах -
Вели они с собою царский караван,
В пути мечтая о принцессах.
Один был бел, как снег под солнцем,
А волосы другого словно ворона крыло.
И темный был надменным горцем,
А светлого ж с равнины занесло.
С гримасой горец ужин проглотил
И с отвращением прилег на нары.
Второй рассказа у седого попросил,
Что привело того в пустые горы.
Степенно старец начал свой рассказ,
Как давеча стояли здесь заставой.
И у дружины строгий был наказ
Разбойникам быть строгою управой.
Как в давние, былые времена
На них напала крупная ватага.
Как рухнула заставы той стена,
Защита пала, словно мятая бумага.
И сгинула в тот день дружина,
Один остался раненым лежать.
И как остался в роли паладина
Покой один тот воин охранять.
С насмешкою спросил у старика
Свергая черным глазом горец:
"Поди со страхом спрятался тогда,
И прячешься от казни, миротворец?"
Старик вздохнул, и молча спать ушел,
Равнинный воин горца укорил,
Тихонько место он себе нашел,
И вскоре крепкий сон его сморил.
А утром горец кинул медный грош,
И из лачуги вышел с гордой головой.
А светлый грустно вымолвил: "Ну что ж"
И не скупясь с монетою расстался золотой.
Прошло уже немало лет с тех пор.
И светлый на равнине стал царем,
А горец кару получил от гор
Стал беден и ютится под дождем.
Не зря народ так просто говорит:
"Скупой за скупость платит дважды".
А тем, кто свою щедрость не таит,
За доброту в сто раз окупится однажды.