Она являлась ближе к ночи,
Моя звериная тоска.
Я разделил с ней, Авва Отче,
Всё до последнего куска:
Слепое небо, вкус хинина,
Табак, вино, провал окна.
Но что ей эта половина,
Когда ждала всего, до дна.
Так не хотелось мелочиться:
- Бери… Но вдруг, на самом дне,
В немой тоске забились птицы,
Когда-то снившиеся мне.
Я не узнал их. Да и кто бы
Сказал, что после стольких лет
Они меня разбудят, чтобы
На дне забрезжил белый свет.
Здесь всё однажды станет пылью,
И ночь, и сжатые виски…
Их переломанные крылья
Меня укрыли от тоски.
В них не осталось перламутра
И сил, а я – не лёгкий груз.
Но каждый раз приходит утро
Сказать: Прекрасен ваш союз!..
Да, я уже хочу смеяться,
А значит – жив, и буду жить.
И роль достойнее паяца
Могу… надеюсь заслужить…