Он рисовал её портрет с натуры
Ещё в стенах родного института,
Штрихи ложились, словно партитура,
На выпуклые плечики. Как будто
Она была все эти годы рядом.
(А где она была все эти годы?)
Кто спаивал по капле чашу с ядом,
Кто свёл баланс : доходы и расходы,
Теперь не важно. Жизнь упала в ноги,
Но он ещё не может с ней расстаться.
Зачем пришли ненужные тревоги
В каком-то странном образе паяца?
Он встал с дивана, подошёл к мольберту.
Вот этот гордый непокорный профиль,
Вот ноты разлетаются по ветру,
И странный запах — жареный картофель.
Он вспомнил, как тогда аж в прошлом веке
С ума сводил в общаге этот запах.
Она сказала, что дриопитеки
Держали мир в своих лохматых лапах.
Она всё говорила, говорила,
А он запомнил только эту фразу.
Когда прощались, улыбнулась мило,
С тех пор они не виделись ни разу.
Он прикоснулся живописной кистью
К нежнейшей смеси красок на палитре,
И глубина соединилась с высью,
Где кисть легла на холст подобно гидре.
Он отшатнулся, дёрнулась щетина.
И в полутьме она сошла с картины,
В один бокал замешивая вина,
Готовила коктейль из паутины
Тончайшего букета ароматов.
...Он ждал её почти весь вечер в клубе,
Тогда звучала лунная соната.
Там было тесно в этом душном кубе.
Надежда уходила по минутам,
Всё больше отдалялась с каждым часом,
Пока не превратилась в лилипута,
И, наконец, смешалась с общей массой...
За ночью ночь в пошарпаной квартире,
В потёмках, словно в камере - обскуре,
Вдыхая запах табака с мартини,
Он примеряет холст к её фигуре.