Я был третьим. И не был. И был ли кем-либо вообще?
Ты сердце моё в руках перекладывала без перчаток,
Лаской вынув его из рёбер, как огонь из пещер,
Что был нужен больше, чем просто чадок.
Ночные бессонницы, сладкие, как пахлава,
Тянулись за прикосновением звуков к губам и молчанию.
И как громко, покинув нас, умирали слова, слова, слова,
Как цивилизации в Маугли одичалом.
Тебе спать мешали стеннЫе часы
В моей оковчеженной комнате,
Хотя между нами, улыбаясь беззубо «Сы-ы-ы-ыр»,
Месяц висел над двумя кварталами инкогнито.
И когда я ждал твой сонно потягивающийся голос поутру,
Замирал мир тетрисом многоэтажек и звездой тет-а-тет на излёте,
Первый солнечный луч целовал твою раскрытую грудь,
Словно мёд выбирая в соте.
Я стоял над тобой, когда ты дремала. Берёг
Твои сны и радуг каждый цвет в пятигранном футляре.
Я был третий? Почётней – один из трёх.
А цвета человечились – жёлчный, фиолий, ярый…
В эти минуты, когда рассветало и в зеркалах
Становились отраженьями тени, тени, тени –
С моим бьющимся сердцем в руках ты по-детски спала,
Безразлична к тому, что я стал одним из твоих отражений…