О этот чистый лист бумаги!
Меня он с детских дней смущал.
Поддавшись зову и отваге,
На нем я что-нибудь черкал.
Тогда еще не знал, что болен,
Что графоман несчастный я.
Я рисовал, писал, доволен
Тем, что рука творит моя.
С тех пор тетрадок я немало,
Листов, блокнотов исписал.
Печатали меня, бывало,
И я от радости плясал.
Мне не нужна большая слава.
Большая мне - не по плечу.
Мне нужно ... Сам не знаю, право,
Чего я, графоман, хочу.
Боюсь назвать себя поэтом,
Хоть рано рифмовать я стал,
Хоть что-то понял в деле этом:
Мне не взойти на пьедестал.
Когда ж я Мастера читаю,
Душой в блаженство погружен,
И в бездну Космоса взлетаю,
К Великой Тайне приобщен,
Я благодарно принимаю
То, что не смог бы сам создать,
Что заставляет, дух вздымая,
И улыбаться, и рыдать.
Чужою болью я болею,
Готов весь мир жалеть, любить -
Ах, если б лирою моею
Такое мог бы я дарить!
Да, вижу сам несовершенство
Стихов израненных моих,
Но ведь немалое блаженство
Лежит в самом созданьи их!
Порой меж тех стихотворений
Вдруг идеал блеснет строкой:
Ее создал незримый гений
Моей покорною рукой -
И мне строку свою оставив,
Ушел к другим - и следа нет.
Вновь строки серенькими стали.
Я графоман или поэт?