***
Солнце нависло шаром слепящим, ноги натер песок,
Водный источник в реденькой чаще полностью пересох.
Тонкие ветви хрупки и ломки, зелени не видать.
Я — победитель, дерзкий и ловкий — брошен здесь умирать.
В трещинах губы, желтым и синим страшно рябит в глазах,
На километры — только пустыня, мертвая полоса.
Тяжесть колодок призраком плена точит меня тишком.
Белый песок широкой арены стал золотым песком.
Время неслышно мимо крадется, день заменяет день.
Я, изможденный, спаленный солнцем, в легкую прячусь тень.
Что здесь мираж, а что настоящий незамутненный бред?
Нежной прохлады, влаги бодрящей, может быть, вовсе нет?
Нету озер, морей, океанов, снега и облаков…
Может, из алой колотой раны кровь шелестит песком?
Сколь это просто: в натиске жара выдумкой, сказкой стать.
Если уж нет здесь водного дара, хватит его искать!
Только лишь Жажда увещевает, гонит меня вперед.
«Если воды совсем не бывает, что тебе горло жжет?
Что тебя мучит, что тебя тянет или грозит убить?
Перебирай своими ногами, хочешь коль утолить!
Только лишь Жажда, вечная Жажда шепчет на ухо мне:
«Двигайся дальше, встретишь однажды в сумрачной пелене
Тихий оазис, пальмы и зелень, круглый прохладный пруд.
Только уж в этом будь ты уверен…
Или же сгинешь тут!»