Рукам — ласкать,
минутам — течь
рекой неспешной,
словам — принять иную речь,
как неизбежность.
Мир спит под снежным серебром,
а мы друг в друге не умрём.
(Уже Другая)
Вот и не осталось больше снега -
выпив полведра на посошок,
бросили в попутную телегу
облачный разодранный мешок
и умчались, хлопая в ладоши
и свистя в три пальца на скаку.
Земляная высохшая лошадь
понапрасну ищет сахарку,
шаря по овражистым карманам
травяным шершавым языком -
ей бы хоть сухарик пеклеванный…
Вот и не надкусишь сапожком
яблочный хрустящий первопуток,
прогрызая стёжками тропу:
на весы аптекарские суток
подсыпают светлую крупу,
ворошат вербальные науки
лжицей - до ракушечного дна,
разбивая на синичьи звуки
длинные льдяные письмена,
разливают в мерную посуду,
отбирая те, что погорчей -
и такая жизнь встаёт повсюду,
что совсем не надобно речей,
потому что всех словес желанней
то, что через зиму провело, -
шерстяные ниточки дыханий
и ещё неловкое тепло.