А влезть бы в душу к дьяволу и глянуть втихаря
порядок его действий по реестру -
на день, на месяц, на год расписанье упыря, -
и подгадать по времени и месту
спектакль, прячась в пыль и декораций, и кулис,
укрывшись в темень оркестровой ямы,
пересчитать скандирующих дьяволу на бис, -
родившихся от беса, не от мамы...
Но хитрый чёрт, остря рога солдатским оселком
и из хвоста повыщипав седины,
не брёл один по шпалам, словно курва с котелком, -
плыл на щите им купленной судьбины,
а свита, им не тронутых, не втиснутых в реестр,
подогнанный под зло, оскалив профиль,
рогатого назначив капельмейстером в оркестр, -
да здравствует, орала, Мефистофель!
Он, дьявол, спрятал список тех, стоящих в стороне,
отправленных им в путь движеньем пальца,
тех неспокойных, пьяных, трезвых, хриплых в тишине,
тех, - не от читы, от неандертальца!
Он даты тасовал, как карты с крапом шулерок...
Но - тридцать шесть тузов в колоде стылой!
Таганский и ленкомовский, московский говорок
ваганьковские заполнял могилы...
Бессильно время и, увы, беспомощно оно...
Всесилен дьявол, рыская, не труша...
И притупился колышек осиновый давно,
давно не целясь в дьявольскую душу...
ВЗ 26.03.12