сука лежит не шевелится третьи сутки.
глупые куры нахально клюют её суп из её алюминиевой миски.
вздрагивает,моргает, шевелит уши, если слышит какой - то писк
это калитка скрипит.
это чей - то заплакал ребёнок.
сука лежит. её острые белые зубы
прячутся в черной пасти заполненной горем.
горькой слюной.молчанием.сука не воет.
сука глаза закрывает , пытается вспомнить
сон это или не сон, про комочки теплые,
что копошились,возились и пахли
жизнью,сеном,детьми,немножко пылью, редькой из крошечных ртов.
грели,жадно сосали сок
что застыл сейчас болью чугунной в её опустевшем брюхе.
и когда затихали,спали,наевшись,не было в мире счастливей суки.
сукины дети остыли в железном ведре, мертвым супом,в воде из колодца.
в этом ведре понесут по весне перегной,ароматный опил, неугодную дикую зелень.
утром бездушный хозяин заботливо выплеснет мертвое сукино счастье в овраг.