(*Оригинальный текст на английском помещается под общим текстом перевода; - пер. М.Гюбрис, 01.02.2006)
21.
Сперва, ведь, одиноко та жила
В сим диком доме, всяка ж мысль спосланно
Ей служила, - что пенная волна
Представ, аль бриз, аль огне-всполох знанный, -
Сподручно всяк намеренью ума
Её, чтоб скрасить явь; Отцом власть данна
Была столь велика в них, чтоб витать
Везде и всюду им, где можно свет видать.
22.
Уж Океана нимфы, Гамадриды,
Орид, зеленоватых круг Ниад
Ей прочили царенье во всех видах:
В морях и под землёй, и где ущелий ряд,
И средь корней, где дубы крепко-виты,
Непокорны, и в дуплах их; все говорят: -
Там рады быть с ней, чтобы в ореоле жить
Её присутствий – и в приближенных быть.
23.
«Так не должно быть», - дева отвечала;
«Ключи, в которых локон чистый свой
Ниады плещут, время иссушало;
Дуб стройный, уж без сил, свой лист сухой,
Повсюду разбросал средь гор шуршаво;
Бескрайний океан, будь он росой,
Истает также – и се место знанно
Что равно пыль, вслед будет развеяно.
24.
«Так вам и гибнуть с ними вместе в раз:
Коль мне вздыхать по мысли, чтоб быть так,
Коль мне скорбеть, когда светилу в час
Хожденья умиляться вашей смерти всяк(о) –
Не спрашивай меня тогда любить вас;
Погибнуть, вас средь, мне нельзя однако; –
Листве стать украшением, знайте,
А ручьям - тропою мне, прощайте!»
25.
Рекла и плакала так: преисполняясь
В тёмной глуби слез её, родник сиял,
И всякий в водах круг, преображаясь,
Под свод тот новый блик свой посылал,
Из линий разных света; возвышаясь,
Хор в траур-тон там уху Сей предстал
В печальных голосах форм пришлых,
Над лесом всем, над белых вод всей тишью.
26.
День цельный, удалившись, ворожея
В античных разбиралась свитках там,
Под сводом, в бликах вод, в своей пещере;
Ан то вдруг обращалась и к местам
Страниц поэзии, в блажн^ой манере
Возносила стих, и сладки сей уста
В умильи рисовали небо ново -
Красой и большей рисовалось слово.
27.
Очаг, убр^анный ею, здесь пылал
Сандалом златистым, редкой камедью;
Едва ли люд об огне узнавал,
Прекрасен сколь он, - россыпью каменьев,
Всполох, в блике талом, всяк блистал
И рос собою, будь он днесь знаменье.
Ан Ведьма же к тому не обращалась:
В руке держа, жезл^ом своим игралась.
28.
Сон дева та не знала, пребывая
В трансе чрез всю ночь, в водах фонтана.
Взгляд оной изумруд хранил, сияя:
В торжестве ^зелено-вод, спонтанно,
Звёзд круги та зрила, наблюдая
Пляс их, - мушек света; - постоянно
В том умолчна, созерцательна в себе..,
Прямой взор, рукой объемля ножки две.
29.
Когда ж ветра злы, тучи отнеслись
От белых шпицев хладной той горы,
С росой сошла в открыто место близ;
Глазам предстал луг, асфоделель-цветы
Росли где, ели, кедры поднялись,
И где разверзся зев всей красоты
Вулканна огня, - чаша, стать, что от краёв
Переполнялась, ^огнем изливаясь вновь.
30.
Там и была, когда жестока сила
Ветров зимы вниз устремила ту
Жар-массу, в смех нощного светила,
Покрыть чтоб лес и луг. – Змей, встретив тут
Сей шум, в трепете кольц^ами засветил
И скрылся. – В снегу ж лист незаметен вкруг
Где был, волшебница на то взирала
Так, будто б снег этот пламя пожирало.
_____________________________________________ _____________________________________________
21.
At first she lived alone in this wild home,
And her own thoughts were each a minister,
Clothing themselves or with the ocean-foam,
Or with the wind, or with the speed of fire,
To work whatever purposes might come
Into her mind; such power her mighty Sire
Had girt them with, whether to fly or run,
Through all the regions which he shines upon.
22.
The Ocean-nymphs and Hamadryades,
Oreads and Naiads with long weedy locks,
Offered to do her bidding through the sees,
Under the earth, and in the hollow rocks,
And far beneath the matted roots of trees,
And in the gnarled heart of stubborn oaks
So they might live for ever in the light
Of her sweet presence – each a satellite.
23.
“This may not be”, the wizard maid replied;
“The fountains were the Naiades bedew
Their shining hair, at length are drained and dried;
The solid oaks forget their strength, and strew
Their latest leaf upon the mountains wide;
The boundless ocean, like a drop of dew
Will be consumed – the stubborn centre must
Be scattered, like a cloud of summer dust.
24.
“And ye with them will perish one by one;
If I must sigh to think that this shall be,
If I must weep when the surviving Sun
Shall smile on your decay – Oh, ask not me
To love you till your little race is run;
I cannot die as ye must – over me
Your leaves shall glance - streams in which ye dwell
Shall be my pass henceforth, and so, farewell!”
25.
She spoke and wept: the dark and azure well
Sparkled beneath the shower of her bright tears,
And every little circlet where they fell,
Flung to the cavern-roof inconstant spheres
And intertangled lines of light: - a knell
Of sobbing voices came upon her ears
From those departing Forms, o’er the serene
Of the white streams and of the forest green.
26.
All day the wizard lady sat aloof
Spelling out scrolls of dread antiquity
Under the cavern’s fountain-lighted roof;
Or broidering the pictured poesy
Of some high tale upon her growing woof,
Which the sweet splendor of her smiles could dye
In hues outshining heaven – and ever she
Added some grace to the wrought poesy.
27.
While on her hearth lay blazing many a piece
Of sandal wood, rare gums and cinnamon;
Men scarcely know how beautiful fire is,
Each flame of it is as a precious stone
Dissolved in ever moving light, and this
Belongs to each and who gaze upon.
The Witch beheld it not, for in her hand
She held a woof that dimmed the burning brand.
28.
This lady never slept, but lay in trance
All night within the fountain – as in sleep.
Its emerald crags glowed in her beauty’s glance:
Through the green splendor of the water deep
She saw the constellations reel and dance
Like fireflies – and withal did ever keep
The tenour of her contemplations calm,
With open eyes, closed feet and folded palm.
29.
And when the whirlwinds and the clouds descended
From the white pinnacles of that cold hill,
She past at dewfall to a space extended,
Where in a lawn of flowering asphodel
Amid a wood of pines and cedars blended,
There yawned an inextinguishable well
Of crimson fire, full even to the brim
And overflowing all the margin trim.
30.
Within the which she lay when the fierce war
Of wintry winds shook that innocuous liquor
In many a mimic moon and bearded star
O’er woods and lawns – the serpent heard it flicker
In sleep, and dreaming still, he crept afar –
And when the windless snow descended thicker
Than autumn leaves, she watched it as it came
Melt on the surface of the level flame.