Послесловие к книге стихов:
(c) Александр Шарковский
"Стихия"
М.: ООО "ИПЦ "Маска"", 2010 - 164 с.
ISBN 978-5-91146-439-4
Фото взято со страницы Александра
http://www.stihi.ru/avtor/harkofski
Шальная муза
Мужественная лирика Александра Шарковского
Александр Шарковский, поэт, творчество которого мне очень нравится, и человек, которого я уважаю, предложил мне написать развернутую рецензию на сборник своих стихов. Польщённый, я сразу же согласился, и предложил Александру, что напишу послесловие. Почему послесловие? Мне всегда нравился именно этот жанр – ведь предисловия обычно никто не читает, какой бы интересной книга не была. Если книжка – ерунда, то и послесловие никто читать не будет. А вот если содержание книжки выше всяческих похвал, то шанс, что читатель задержится еще минут на пять, чтобы прочесть под занавес мысли рецензента «по поводу», возрастает в разы! Таким образом, мотивы в пользу послесловия у меня были исключительно корыстные... А по поводу качества материала – вы заметили, что я уже начал писать хвалебную рецензию?..
Долго думал, как начать... По какому праву, вообще, пишу я эти строки? Постараюсь в трёх словах пояснить.
Познакомились мы с Александром заочно, на сайте поэзии Стихи.ру. Известен тот факт, что люди в любом сообществе по каким-то, зачастую им самим неведомым признакам, сигналам и приметам чувствуют «своих» - единомышленников, соратников, «соплеменников», и образуют «клубы по интересам». Как писал Александр Никонов, «Корешатся люди, водятся друг с другом. Будто в попе у каждого свой маленький компас или, скажем для определенности, какой-нибудь другой прибор размещается». Как-то получилось само собой, что постепенно, общаясь, обмениваясь рецензиями, мы прочувствовали на себе эту закономерность. Добавили друг друга в «избранные»... перешли на «ты»... почувствовали взаимную (надеюсь!) симпатию... вот, собственно и вся предыстория.
***
В заголовок статьи я вынес название одного из стихотворений Александра, которое, как мне кажется, является в известном смысле программным: «Шальная муза». Думаю, что оно стоит того, чтобы привести его здесь полностью, уважаемый читатель:
Она — шальная муза...
Куранты... , ночь..., пришла...,
И с первым тактом блюза
Застыла у стола,
Она неповторима...
Листок, перо, свеча...
Её удел — незримо
Являться по ночам...
И в тусклой сфере света,
(Тень, окна, потолок...)
Исполнить прелесть лета,
В необратимость строк.
И вот её искусство -
На плоскости листа
Творить объёмно чувства,
Взгляд, сердце и...
Уста.
Муза Александра Шарковского действительно шальная, на мой взгляд. Шальная не в том смысле, что она легковесна или легкомысленна, либо небрежна со словом. Ничуть! Она шальная в том понимании этого сочного русского слова, когда его употребляют в отношении необъезженных буйных лошадей, свежего весеннего ветра в половодье, наконец, когда так говорят про удалого, ловкого, бравого молодца – у которого всё всегда получается «на ять» - и в туз из револьвера попасть с десяти шагов, и невесту украсть, и в честном бою показать свою удаль и отвагу. Да, по поводу боя и меткой стрельбы – здесь не для красного словца. Александр - кадровый военный, офицер запаса. И военная тема часто звучит в его творчестве.
Разные стихотворения на военную тематику мне дороги и близки в творчестве Александра. Это и пронзительный «Реквием пехоте», в котором, несмотря на весь трагизм и панибратство со Всевышним, на которое имеют право идущие на смерть, сквозит профессионализм офицера, который точно, по уставу, обозначает виды строя: «Бог! Видишь колонны? - Пехота на марше! Стрелковые цепи? - Пехота в атаке!». Это и «Солдаты Второй мировой»: «На желтых листах фотографий, в размытой графе биографий, в анкетной строке деловой... И вам принесут к изголовью победу, добытую кровью, солдаты Второй мировой!». Это и насмешливое посвящение лже-солдатам, не нюхавших пороху, с энтузиазмом отмечающим «корпоративный праздник 23 февраля»... В прекрасном, искромётном (моём любимом, между прочим) стихотворении, посвящённом великому Жаку Преверу, вдруг ясно проявляется душа старого солдата – вы только вслушайтесь, как сочно звучит:
Военный марш играл гобой,
Для громов и сияний,
В смертельной схватке меж собой
Сцепились христиане...
Солдат был зол на свой манер,
Ругался по-привычке...
Мне послышалось что-то державинское в этих строках («Что ты заводишь песню военну, флейте подобно, милый снИгирь?»)...
Важное место в стихотворном мире Шарковского занимает тема путешествий и приключений (штамп, скажете? но мне с детства нравится это словосочетание). Автор, путешествуя по миру, создаёт не просто путевые заметки. Он, не сочтите за банальность, постигает душу старинных городов Европы, раскрывает для себя их тайны и щедро делится с нами этим сокровенным знанием.
Каждый город, тонко и талантливо описанный Александром – это всегда воспоминание. Будь то воспоминание о давнем курортном романе, или о прошедшей, но не забытой настоящей любви. Воспоминания, тесно переплетённые с географией мест, с которыми они связаны, пропитанные ароматами прибрежных городов, становятся частью и нашей с вами духовной жизни и работы. Мне очень нравится стихотворение «Рождество в Ницце»:
Встречаю Рождество,
Вдали от русских нив!
Христу что от того?
Он «се воскрес и жив»...
А мне, как с неба гром,
Что всё сквозит тоской:
Промнад, Массены дом,
Дождь, пальмы, бриз морской!
/.../
Любовь боготворю,
Держу свечёй в руке!
И с Ниццей говорю
На русском языке…
А вот прекрасные строки, навеянные городом-«праздником, который всегда с тобой»:
Шумит Париж, без скидок на сезон,
Хранит личину наглого гарсона,
Я в суматохе этой Робинзон,
Тону в циклоне звукового фона.
А дождик поливает скаты крыш,
Все вместе мы актеры вечной пьесы,
И в этой труппе Сена и Париж,
И эта мизансцена стоит мессы
(«Осенний дождик скупо слёзы льёт...»)
Дух свободы, особенно остро ощущался и впитывался в 94-м году, когда было написано одно из стихотворений Шарковского о Париже - в первые годы новой истории (что бы там ни говорили) России, когда стало вдруг возможным взять и поехать в Париж - это всё мы помним. Поэтому этот стих мне, в частности, особенно близок и понятен.
Невозможно вместе с лирическим героем не влюбиться в те места, где он побывал, от Крита до Лазурного берега, если они воспеты так, как, например, в произведении под названием «Непогода»: «Скажи, зачем меня сюда влекло? Зима на Cote d’Azure - исчадье ада, здесь, рядом, дождь, терзающий стекло, а там - размытый облик Променада. И там, за Променадом моря ширь, разорванная ветром и стихией, и как монах, читающий псалтирь, чуть слыша ритм дождя, шепчу стихи Ей».
Прописная истина о том, что на чужбине Родина воспринимается и вспоминается по-иному, находит подтверждение в стихотворении «Русский сезон»:
Побег, как исполнение традиций,
Вернуться к колоннадам и пилонам,
И к переулкам опустевшей Ниццы,
Где снова время «Русского сезона».
Где за витриной тесного бистро,
Россия предстает как зазеркалье,
Высматривать что ново, что старо,
У вазы из фарфора под эмалью.
Путешествия по необъятной России (от Тункинской долины в Саянах и Байкальских бухт до Кавказа) также породили много замечательных стихотворений. Мне очень нравится «Сахалин» Шарковского:
На бок валит прибой, полусгнивший баркас,
Это казнь по грехам его плотским,
Он играючи жил, был халифом на час,
В дальних землях за морем Охотским.
Тонет остров в воде, он мираж, он обман,
Под погрузкой баржа в криках,- майна.
Из привычных картин – непроглядный туман,
Как глаза вечно пьяного Айна.
Сравнить туман с пьяными глазами коренного жителя Сахалина и Курильских островов, представителя малой народности, айна – эта редкая метафора дорогого стоит!
А чего стоят вот эти, например, строки, являющиеся, на мой взгляд, главным лейтмотивом цикла стихов, написанных поэтом-путешественником, скитальцем:
Но нежный бриз принёс другие звуки,
Другие ритмы дальних берегов,
Под купол звёздный ты поднимешь руки,
Придет рассвет и ты забудешь муки,
Так сердце остывает от разлуки,
Под эхо затихающих шагов.
Говоря о путешествиях и приключениях, нужно особо отметить тему альпинистской романтики и образы гор в стихах Шарковского. Автор этих строк белой завистью завидует Александру, когда заводит речь о данной теме (моя несбывшаяся детская мечта, чёрт возьми!). Такое увлечение, достойное настоящего мужчины, а Шарковский, бесспорно, относится к их числу, оставило яркий след в его творчестве. Стихотворения, навеянные впечатлениями от восхождений на вершины Саян, Памира, Кавказа, гор Италии - Тре Чиме Ди Лаваредо и прочая и прочая – замечательны (стихи «Кашкаташ», «Гора» и т.д.). Кстати, фотографии уважаемого автора в альпинистской амуниции на фоне фантастических пейзажей, выложенные в Сети – интересны, и послужат хорошими иллюстрациями к его произведениям – настоятельно рекомендую ознакомиться!
Ну, и, наконец, о главном. Как пелось в одной давнишней песенке, «и в каком столетье ни живи, никуда не денешься от любви...». Какой же большой поэт без этой вечной темы?
Здесь рецензент вплотную подошёл к моменту, когда необходимо пояснить подзаголовок послесловия: «Мужественная лирика». Термин, понятное дело, не мной придуман, но мне он импонирует. Это высокая планка, к которой и ваш покорный слуга всегда стремился по мере сил. Лириков-то пруд пруди, а вот мужественных? Раз, два и обчёлся...
Согласитесь, уважаемый читатель, не так уж много вокруг нас поэтов, способных на то, чтобы мудро, достойно, без суеты поведать о своей печали, порождённой щемящим осознанием безвозвратности уходящей любви, да что там любви – Времени. Вновь позволю себе процитировать стихотворение полностью:
В этот час, когда дождь моет город прилежно,
И под тучей осенней ворон лег на крыло,
Не печалься о том,
Что уйдет неизбежно,
Не печалься о том,
Что, возможно,
Бесследно
Прошло.
Ран любви эскулап, Бог грядущего — время,
Вьет цепочку событий в суровую нить,
Значит счастье былое, забытое всеми,
Не возможно вернуть,
А мгновение -
Остановить...
Не держи ты его тяжким грузом на сердце,
По волнам бытия память вплавь отпусти,
Полюби свою грусть, затвори в сердце дверцу.
Уходящее прочь,
По чести,
На прощанье
Прости.
(«В этот час...»)
Шарковский обладает редким талантом говорить о любви простыми, на первый взгляд обыденными словами, в то же время, передавая глубину чувства. «В разлуке мой не внемлет слух прекраснейшей из всех мелодий, и к свету - слеп, и к звукам – глух, когда любимая уходит...» («В разлуке»).
Зачастую в стихах Александра любовь к женщине неотделима от любви к творчеству, высокому ремеслу слагать стихи («Светлане»):
Зови великим, мастера детали,
Зови своим
заблудшее дитя,
А
у меня
Спокойствие
украли,
И возвращать
до срока
не хотят.
А у меня весна опять на взводе,
Опять спешат за четками слова,
И сердце не противится природе
И от стихов кружится голова...
Буквально два слова о пейзажной лирике «от Шарковского». В лучших стихах она достигает высот первостатейных: Например: «В искаженном свете, может, слышишь, ветер, шаг поводыря? Это гулким пеньем вторит лес осенний ритмам сентября» («На задворках лета»). Или вот ещё («Вечернее»): «Вечерний сумрак покрывает сад, и, как предвестник соловьиных арий, бурление нестройное цикад вторгается в запущенный розарий». Согласитесь, это здорово!
...Небольшое пояснение автора этих строк (простите, если покажется излишним). Попытка рецензии, которую вы сейчас читаете, ни в коей мере не может претендовать на соответствие канонам литературоведческого анализа. Это всего лишь заметки пристрастного и необъективного дилетанта. Однако – под занавес – всё же не удержусь от того, чтобы высказать свои соображения (а, точнее, передать ощущения) – чьё же влияние в своём развитии испытал Александр Шарковский? Мы с ним никогда не обсуждали эту тему, и это всего лишь мои субъективные заметки.
Читая и перечитывая Шарковского, можно проследить отголоски интонаций лучших образцов русской поэзии – и классической, и Серебряного века, и современной. Здесь и «волевой глагол Гумилёва» (по выражению А.А.Вознесенского). Здесь (особенно в военной лирике), на мой взгляд, чувствуется мужественно-романтический слог замечательных советских поэтов, в молодости бредивших Редьярдом Киплингом (Николай Тихонов, Илья Эренбург, Владимир Луговской, Константин Симонов, Александр Прокофьев). Здесь (особенно в пейзажных и путевых стихах) и влияние лучших талантливейших бардов российских – Высоцкого, Городницкого. Я нашёл для себя ассоциации со стихами раннего Заболоцкого и других обэриутов, обнаружив в стихотворении «Тебя изучаю» абсолютно уместное и удачное обращение автора с научными терминами: («Тебя изучаю детально - пространство, где нет аксиом. Число неизвестных фатально, души алгоритм под замком!»).
Но окончательно покорён я был несколькими стихотворениями, где явственно слышатся интонации Бориса Пастернака. Причём, как Вы прекрасно понимаете – здесь попыткой плагиата либо подражания и не пахнет! Это стихотворения абсолютно самодостаточные, замечательные в своей оригинальности. Искромётные, яркие образы, складывающиеся в энергичный стих, сугубо индивидуальны, несмотря на присутствие где-то поодаль тени великого Мастера:
...Да чернецами у погоста
Грачи без устали снуют,
Не то кричат, не то поют
Без лишних гамм, по птичьи просто,
Но каждый проповедь свою,
Тот гомон в тополиных кронах,
В воскресных тонет перезвонах,
И до заката, без боязни,
У крыш, да там, капели плач,
Во все египетские казни,
Где каждый сам себе палач.
(«Весеннее»)
А как вам вот такое:
Но по утрам, очнусь едва,
Не серым и не блеклым,
И пулями летят слова,
Как амбразурам – окнам,
И россыпь горьких слез, на бис,
Не оттепель – прореха,
Погоде - мартовский каприз,
А руслам улиц – эхо…
Да, только так, вживаясь в роль
Мешаю лед и влагу,
И строчки, как на рану соль,
Ссыпаю на бумагу.
(«Всё жду, когда растает снег...»
Что ещё хочется сказать о творчестве Александра? В багаже разносторонне развитой личности и художника, коим, безусловно, является Шарковский, есть песни на его стихи (поищите в Сети, найдёте – не пожалеете, хотя, скажу вам честно, мне всё же больше нравится читать Сашины тексты, чем слушать их, когда они положены на музыку). Есть стихотворения, написанные на французском и английском языках. Что тут сказать? Талантливый человек талантлив во всём...
***
Въедливый читатель, прочитав всё написанное выше, ухмыльнётся (или поморщится) и скажет: «Нда... что-то уж совсем идеальный образ Поэта получается... А есть ли хоть что-то, что рецензенту не нравится в творчестве Шарковского?» Проще всего мне ответить: «нет»... Однако – мне есть что сказать по этому поводу, господа!
Речь пойдёт не о том, что «мне не нравится» или что «я не приемлю» – вот так уж точно не смогу сформулировать, ибо не нахожу такового в Сашиных стихах. Скажу лишь, что порой авторская пунктуация уважаемого Александра заслуживает того, чтобы её оспорить с точки зрения буквоеда и отличника «по русскому языку». Иногда создаётся впечатление, что уважаемый поэт слегка небрежно относится к «шлифовке» стилистики текстов... Но – скажу ещё и ещё раз: пристрастен я, да и не может быть по-другому. Ибо отдельные недостатки, как почитатель работ Шарковского, я воспринимаю исключительно как продолжение его достоинств. Шальная муза – она шальная и есть! Порывистые, энергичные строки воспринимаются цельно и легко, и, увлечённый, мелких огрехов не замечаешь. Порой случается, что некоторые работы воспринимаются как слегка затянутые... Самокритичный поэт Шарковский сам охотно признаёт свои недостатки, порой называя некоторые свои вещи наивными. А ещё он частенько безжалостно ругает свои, на мой взгляд, весьма и весьма удачные стихи! Что ж, это его право.
А нам с Вами, уважаемый читатель, остаётся лишь право выбора – соглашаться с самокритикой автора или нет. И, вне зависимости от этого, читать и, я уверен, перечитывать Александра Шарковского. Замечательного русского поэта.