- Иван Андреевич! Что ж ты с утра уже пьяный? Телятницы жалуются, что не заварил комбикорм телятам, - строго выговаривал
пожилому, высокому, худощавому мужику управляющий отделением Николай Фролович.
- Завтра великий праздник! Могу я в честь Победы выпить? – оправдывался Иван.
- Так завтра бы и выпил, как все. Гнать тебя надо с этой работы. Совсем распустился.
- Это меня, фронтовика, гнать? Да у меня сгорели девять танков, прошел всю войну и жив остался, а танкистам это редко удавалось. И ты меня гнать собрался? – вспылил Иван, хотя в душе понимал, что телята не виноваты, оставшись без искусственного молока.
- Я тоже всю войну прошел, но не пьянствую, - отрезал управляющий.
- Ну, и кем ты воевал? В каких войсках?
- В СМЕРШЕ!
- Вот откуда у тебя столько злобы. За нашими спинами прятался. А теперь за всякий пустяк упрекаешь, - распалялся Иван. Ему бы промолчать, повиниться, что выпил, а он полез на рожон.
- Всё! С завтрашнего дня ты здесь больше не работаешь! – твердо сказал Николай Фролович и вышел из кормозапарника.
Иван Андреевич еще долго ходил по помещению и громко ругался и возмущался, постепенно успокаиваясь и уже с сожалением думая, что придется оставить это теплое место. Теплым оно было по двум причинам: во-первых – зимой здесь всегда тепло; а во-вторых – можно было домой брать ведро запаренного комбикорма. Да и не запаренного тоже. Ведь дома надо было подкармливать свою корову и теленка.
С фермы понемногу тащили все – и доярки, и телятницы, и скотники. Но так как зарплата у них была невысокая, да и никто из молодежи не хотел работать на ферме, управляющий закрывал на эти мелкие хищения глаза. Вроде - бы он ничего не видит и не знает. А цепкая память всё запоминала, и в нужный момент всегда можно было напомнить провинившимся об их кражах.
- Николай Фролович! – обратилась к управляющему помощник бухгалтера отделения Галина Ивановна, небольшого роста женщина. – Вам звонила секретарь директора совхоза и сказала, чтобы Вы привезли в клуб на центральную усадьбу всех ветеранов войны. Сегодня вечером там состоится торжественное собрание в честь Дня Победы. Потом поведут всех в столовую.
- Ещё одна забота! – угрюмо, всё еще сердитый после разговора с Иваном, пробурчал управляющий. Потом сел за стол, составил список ветеранов. Еще раз прочитал его и вычеркнул фамилию Ивана Андреевича. «И так уже пьяный. Там начнет выступать про свои сгоревшие танки. Надоел уже всем, герой! Ну, вернулся старшим лейтенантом, с орденами и медалями на груди. Так и у других наград немало, но ведь скромно помалкивают. Пусть дома проспится» - мысленно рассуждал Николай Фролович и, вызвав посыльную, которая была одновременно и уборщицей в конторе, послал оповестить о сборе в четыре часа у клуба.
А Иван Андреевич пошел в кузницу, где работал хороший друг Василий. Хоть и был намного моложе Ивана, но умел выслушивать все длинные рассказы фронтовика, сочувственно поддакивая, не переставая работать. Да и в кузнице всегда толкались механизаторы, с которыми тоже можно было перекинуться анекдотами. Так и просидел в кузнице Иван до самого вечера, пока все не разошлись по домам.
- А ты разве не на собрании в центральной? – спросила его на пороге дома жена.
- На каком собрании? – удивился Иван.
- Так всех ветеранов собирали у клуба и увезли в центральную на торжественное собрание. Мне так Галина Ивановна сказала. Ты где был?
- В кузнице. Мне никто ничего не говорил.
- А еще она сказала, что управляющий написал приказ о твоём переводе в скотники. Ты ж больной, пожилой человек, как ты сможешь работать скотником. Там и молодым – то несладко приходится. Поссорились что – ли вы с ним?
- Да. Утром выпил немного, а тут он пришел и начал выступать.
- Нет! Это ты начал выступать! Знаю я тебя. Как выпьешь, так начинаешь про свои танки рассказывать, а комбикорм не заварил. Иди и извинись перед управляющим!
Иван вышел из дома и направился в контору. Она была закрыта. Пошел домой к Николаю Фроловичу, но его жена сказала, что он уехал с ветеранами. Горько, обидно стало фронтовику. Зашел в магазин, взял в долг бутылку водки и пошел к себе на работу в запарочный цех. Выпил сразу стакан водки и тут только вспомнил, что закусить ничего не взял. Порылся в столе, где лежали накладные, тетрадка с записями о выдаче кормов. Нашел только кусок черствого хлеба.
- Хоть занюхать есть чем, - облегченно подумал Иван. На пустой желудок спиртное быстро ударило в голову. Обида на управляющего всё росла.
- Это несправедливо! – даже в голос вскрикнул он. – Меня! Офицера! Танкиста! Фронтовика! И не взяли на торжественное собрание. Ну, энкэведевская морда! Ну, сволочь!
Обида так захлестнула Ивана, что даже выпитая до дна водка не помогала, не успокаивала. Снял с груди орден Красной Звезды и прибил к деревянной перегородке. Потом взял кусок мела и написал: - «Здесь погиб герой отечественной войны!». Нашел кусок верёвки и повесился.
Страшная весть о смерти Ивана Васильевича утром облетела весь поселок. Жена Ивана пришла к управляющему с вопросом, почему не взяли на собрание её мужа.
- Так это завклубом виноват. Я ему поручил собрать всех ветеранов, а он Ивана Андреевича не пригласил, - не моргнув глазом, соврал Николай Фролович. Сработала старая привычка во всем винить других. А завклубом и не знал ничего о поездке ветеранов на собрание.