Севилья серьгами сорит,
сорит сиренью
.......................
Быки, вы типчики...
Вам сена с ложечки ?!
(Евгений Евтушенко. КОРРИДА. Поэма)
Соришь серьгами и всяким прочим, шумишь, Севилья?
Раздула ноздри, таращишь очи, как лошадь в мыле.
Томишься в жажде неутолимой горячей крови.
А что? Бычку всё равно на мясо, ведь он - корова!
Достала веер, колышешь плавно, в отлёт мизинец,
и на тореро взираешь страстно, уста разинув.
Да, бык не детка, он зверь из клетки, ему не выжить.
Клинок в загривок вопьётся метко, шелкoвый, рыжий...
А я смотрю и на суд надеюсь высокий, божий,
и строки в рифму строчу хореем, не мерзкой роже.
Моё творенье - невинной твари, не тем, кто мучит.
Я знаю, в этом цветном кошмаре не бык получит!
И то, что будет через мгновенье, предвижу ясно:
Простись, тореро, навек с ареной, твой пыл напрасен!
Сейчас песок загорится месивом но не бычьим,
но так же ярко и так же весело - нет отличий.
Любая кровь - только жидкость красная, льётся с паром.
Спастись надежду, пускай напрасную, - каждой твари!
Бычок уставил свой глаз распахнутый - ох, получишь!
Молись Мадонне, чтоб и не ахнуть, погибель лучше.
Не та работа, чтоб "по стеченью" попасть в коляску.
Хоть был на бойне, тореро, гением, кто здесь ласков?
Пока трепещет огнём малиновым щит-мулета,
ты - идол публики, славно имя. Но канешь в лету,
как только всадит он рог (подпилен!) в твой блеск узорный
с невероятной предсмертной силой (и быть позору!)
бычок невинный, телёнок ласковый, обречённый.
Твой имидж тоже погаснет медленно, станет чёрным.
Рывок последний - удар не мимо. И вот "курдячит"!
Хоть это больно невыносимо - не жаль. Не плачу -
тореро знал, что с такой профессией путь опасен.
А вот герою - увы! - не весело. Он - на мясо...