В работ великое безрыбье
пришёл блюсти торговый зал.
Такого в страшном сне на дыбе
я от себя не ожидал.
С утра в наглаженой рубашке
гуляю ровные круги.
Мне улыбаются фисташки,
наружу вынув языки.
От ваз плетёных с бахромою
до самокруток на дрожжах
зело маячит предо мною
ассортимент на стеллажах.
Ёж под фольгой в миниатюре,
кот в целлофане на возу,
сурок с арахисом в глазури
и мишки Шишкина в лесу.
Тесня бочонки и баклашки,
текил ажурный габарит,
стянув ошейниками бляшки,
рядком сомкнулся и стоит.
Быть может, по кругу бродящий,
я от грабителей спасу
напиток сокосодержащий
или пломбира колбасу.
Дадут мне премию и пива
с просрочкой: выпью - упаду!
Но мне такая перспектива
всегда была не по нутру.
Сдав смену с помощью господней,
уйти б отсюда поскорей!
Ловить мне бабочек угодней,
и шляться по миру вольней!
В плену под камерами тошно
на этикетках видеть Крым.
Быть совершенно невозможно
поэту псом сторожевым.
Как палку приступы зевоты
зажав в капкане челюстей,
топчу часы длиною в годы
от баклажан до трюфелей.
Следя за всячиною зорко,
я ныне с Музой не шалю.
Могу писать о чипсах только
и об обжаренных кешью.
Бежать отсюда в рифмах складных
я права выбора лишён,
раз на конфетах шоколадных
сам Пушкин здесь отображён.
Вот-вот все тверди всех галактик
дивясь, опять изыдут в суп:
Не люб мне жёлтый полосатик,
и сом мне вяленый не люб.
Сию работу я в могиле
видать хотел. Но не беда:
Сегодня штраф мне присудили,
Сменюсь - и дёру! Навсегда!!!