превратилось белое в белёсое.
и лицом, и норовом дурна,
сонная, с нечёсаными косами,
будто бы и вовсе не весна,
ходит, длинновязая и жадная,
по гнилой крупичатой стерне…
где бы раздобыть корзинку ладную
с вышиванной думочкой на дне?
там тепло не грезится, а деется -
клювы к солнцу выставив гуртом,
луковки проснувшиеся греются,
земляным укрыты животом,
облака, воронами блошистые,
к летошней траве прижавшись ниц,
обрывают первые пушистые
шёпоты смешливых кузовниц,
дождевыми путают верёвками,
навязав озёрные узлы…
у работниц пальцы птицеловкие,
гибче гуттаперчевой смолы -
под ороговевшей зимней кожицей
бьётся молодой апрельский сок…
таловые прутики уложатся,
заплетаясь, в гладкий кузовок,
и, в кибитке сей, с летучим шариком
весовой баланс установив,
мимо отсыревшего омшаника,
над шипами мирабельных слив,
из напечной зимовальной заводи,
про запас отсыпав тютюну,
снарядится кот-воздухоплаватель
добывать желанную весну.