Я видел юношу: он был верхом
На серой, борзой лошади - и мчался
(М. Лермонтов)
Я видел юношу: он шел по горной круче,
По тропке, что вела его к вершине.
Он верил, что он отдан ей отныне
И шел вперед, хоть был страданием измучен.
А далеко внизу толпа зевак стояла,
Главу задрав, во след ему глядела.
«Вернись назад!» - за ним как сон летело.
«Поворотись!» - то темнота к нему взывала.
Но он, вперед скользя по узкому карнизу,
Забыл о том, что может развернуться.
Боясь лишь оступиться иль споткнуться,
Он проклинал толпу, взывающую снизу.
Дыша лишь чуть, он наступал на каждый камень,
И, в страхе прижимаясь к жестким скалам,
Он провожал лишь взглядом глаз усталым
Полет каменьев, разжигавший его пламень.
И хоть велик был его ужас перед бездной,
Любовь сильней, что ввысь его позвала,
Любовь, что его сыном вдруг назвала,
Что лишь сравнится с лунной страстью ночи звездной.
И он, дороги не высматривая боле,
Бежит наверх, о страхе забывая,
Глаза от ветра силы закрывая,
Летит вперед, себя вверяя божьей воле.
Но беспощадна была воля провиденья,
И ветер вдруг сорвал его со склона.
И юноша, без крика и без стона
Вниз устремился, вниз на острые каменья.
Толпа сошлась над распростертым его телом,
Назначила скалу для погребенья,
Затем, отбросив всякие сомненья,
Ушла, с утра решив заняться этим делом.
«Несчастные» - от этого виденья
Очнулся я - «сюда они явятся,
И лица их от страха исказятся.
И остановятся, погружены в смятенье,
Не видя юноши, погибшего творенья,
Не веруя в бессмертие стремленья».
16-22 января 1990 г., Москва