Апрельское утро весеннее
встречает холодным дождем,
но вербное воскресение
грЯдет, его мы ждем.
И потому к заутрене
спешим по дороге в храм,
оставив дела беспутные,
отринув житейский хлам.
Обочиной мокнут нищие,
живописнейшие бомжи,
в «пристойном» обществе лишние.
Лишние здесь? Не скажи!
Целковых, копеек горсточку
в руки немытые дам,
может и мне на столечко
скостЯт по моим грехам.
А в храме распелись певчие,
кроет их дьякона бас,
истово молятся грешные
на мерцающий иконостас.
Вятский владыко шествует,
строго на паству смотря,
следует чин божественный,
спасенье заблудшим даря.
Пеньем, молитвы музыкой
я, как и все целим...
...вижу лишь: тропкой узенькой
едет ОН в Иерусалим.
Нет неофитов восторженных,
история очень проста:
никто не воскликнул: «Боже мой!»
увидев в толпе Христа.
Но ведал Спаситель, исполнится
Бога – Отца завет:
жизнь на Голгофе кончится,
обратной дороги нет.
Но выше не будет подвига
и веры светлее всего,
и в сердце не будет отклика
больнее, чем муки Его…
… домой с освященной вербою
идем суматошным днем,
кварталы с постыдной скверною
адским горят огнем.