Vladimir Mayakovsky
Broadway
Concrete and glass.
I walk and twangle.
The grass and the woods are
lumbered.
All avenues -
Northward,
at the right angle
to streets,
to the West
numbered.
Between
there are buildings of business boom
(how could
they install all these spars?) -
while some of them
can scratch the Moon,
some others
can touch at the stars.
A Yankee
is eager to take
a lift ride:
A swift lift
is a matter of pride,
At 7 o'clock
there's people's tide,
At 17 is
an ebb tide.
The clank isn't balmy! -
get deaf-and-dumb,
but they slow down
to chew their gum
to dart out:
“Make money?”
A mother's
provided
her breast for the child.
The baby
is snotty, nevertheless,
he takes
it for a dollar,
is quiet and mild -
it's his
serious
busyness.
The work is over.
Without delay
choose your
electrical matter, -
prefer underground? -
then take a subway,
for skies
there's an elevator.
Carriages
follow
at a smoky edge,
and down
to basements -
like arrows,
and show
their tails
at the Brooklyn bridge,
and hide them
in Hudson's
deep burrows.
Now, you're blinded,
you aren't well,
but
as beats of a tiresome bob
from dark
by the head:
'Coffee Maxwell
is good
to the last drop'.
As soon as
the lamps start
to dig in the night, -
the flame, I report you -
me gracious!
That's a nice thing if
you look to the right,
to the left side -
it seems not veracious!
Here Moscow chaps a lot of things may
to look thorough but it's
quite a walk.
How’d you do? -
It is Broadway.
The city is called New York.
I'm delighted
with New York's validity,
But
my cap will
remain on the head:
Soviets have
their proper dignity -
to the bourgeois
we do not condescend.
БРОДВЕЙ
Асфальт - стекло.
Иду и звеню.
Леса и травинки -
сбриты.
На север
с юга
идут авеню,
на запад с востока -
стриты.
А между -
(куда их строитель завез!) -
дома
невозможной длины.
Одни дома
длиной до звезд,
другие -
длиной до луны.
Янки
подошвами шлепать
ленив:
простой
и курьерский лифт.
В 7 часов
человечий прилив,
В 17 часов
- отлив.
Скрежещет механика,
звон и гам,
а люди замедляют
жевать чуингам,
чтоб бросить:
"Мек моней?"
Мамаша
грудь
ребенку дала.
Ребенок
с каплями из носу,
сосет
как будто
не грудь, а доллар -
занят
серьезным
бизнесом.
Работа окончена.
Тело обвей
в сплошной
электрический ветер.
Хочешь под землю -
бери собвей,
на небо -
бери элевейтер.
Вагоны
едут
и дымам под рост,
и в пятках
домовьих
трутся,
и вынесут
хвост
на Бруклинский мост,
и спрячут
в норы
под Гудзон.
Тебя ослепило,
ты осовел.
Но,
как барабанная дробь,
из тьмы
по темени:
"Кофе Максвел
гуд
ту ди ласт дроп".
А лампы
как станут
ночь копать,
ну, я доложу вам -
пламечко!
Налево посмотришь -
мамочка мать!
Направо -
мать моя мамочка!
Есть что поглядеть московской братве.
И за день
в конец не дойдут.
Это Нью-Йорк.
Это Бродвей.
Гау ду ю ду!
Я в восторге
от Нью-Йорка города.
Но
кепчонку
не сдерну с виска.
У советских
собственная гордость:
на буржуев
смотрим свысока.