Деревья изнутри стремятся выйти в лес,
который был так пуст все эти дни
жуку и птице
некуда присесть
и солнцу ноги в тень не окунуть
да, лес, что был так пуст все эти дни
наполнится опять к утру.
Высвобождаясь
из трещин на полу веранды,
работают всю ночь
корни; сочатся листья сквозь стекло
с застывших в напряжении
сучков, и отпускает судорога
ветви. Kак пациенты
после наркоза
у дверей палат, они стоят.
Сижу, сквозь дверь гляжу я на веранду,
пишу письмо,
в котором я не стану
распространяться об ушедшем лесе.
Ночь свежа, и небо неприкрыто
луна в нем так полна
и запах мха и листьев,
как голос, полнит дом,
и уши наполняет
их шепот, что замолкнет завтра.
Послушай. Хруст стекла.
Деревья рвутся выйти
в ночь. Ветры им спешат навстречу.
Луна, как зеркало, в осколках,
они поблескивают в кроне
большого дуба.
***
Adrienne Rich
The Trees
The trees inside are moving out into the forest,
the forest that was empty all these days
where no bird could sit
no insect hide
no sun bury its feet in shadow
the forest that was empty all these nights
will be full of trees by morning.
All night the roots work
to disengage themselves from the cracks
in the veranda floor.
The leaves strain toward the glass
small twigs stiff with exertion
long-cramped boughs shuffling under the roof
like newly discharged patients
half-dazed, moving
to the clinic doors.
I sit inside, doors open to the veranda
writing long letters
in which I scarcely mention the departure
of the forest from the house.
The night is fresh, the whole moon shines
in a sky still open
the smell of leaves and lichen
still reaches like a voice into the rooms.
My head is full of whispers
which tomorrow will be silent.
Listen. The glass is breaking.
The trees are stumbling forward
into the night. Winds rush to meet them.
The moon is broken like a mirror,
its pieces flash now in the crown
of the tallest oak.
Adrienne Rich, The Fact of a Doorframe: Poems 1950-2001, W.W. Norton, 2002.