Галина Храбрая
В ад сойди — меня найди! (Автор).
«ВЕЛИКАЯ ПЯТНИЦА»
Я ладонью зажимала
Рот, чтоб не кричать:
Со Христом мне надлежало
Снова жить начать!
Это скоро будет, ныне
На Кресте вдвоём
Постигаем, глубоко ли
Вырыт водоём?
Сколько Ангелов летает —
Неба не видать!
Недра ада разрывает
Кровожадный тать!
Злится, что пустеет чрево —
Огненный Живот,
Всем нам Пасечник наделал*
Миллиарды сот!**
Будут плодоносить вечно,
Не сотлев вовек,
И не станет здесь отныне
Нищих и калек!
Будут все чисты предельно
Как одна слеза,
Что мгновенно накатилась
БОГУ на глаза…***
Мы Распяты. Нас Распяли.
Мы сейчас Вдвоём.
Знаем — будем ЖИТЬ отныне
ВЕЧНО, не сгниём!
Вот, сойду я в ад кромешный
Со Христом своим,
Руки красны, как черешни,
Протяну лишь им…****
Ждали? Вот, мои вам руки!
Мы пришли Вдвоём!
Страшны адовые муки?
В скалах есть проём!*****
Сбросьте кандалы сомнений!
Как тяжёл их вес!
Здесь не нужно много мнений —
Наш Христос Воскрес!!!
…Я мечтала, что Распята
Со Христом своим,
И не ощущала тела,
Духом шла за НИМ…
Вновь пройду через мгновенья,
Глядя сквозь века,
Что? Гнетут ещё сомненья?
Это лишь пока… ******
* — Христос говорил Своим Ученикам:
«никто не войдёт к Отцу Моему, как только через Меня».
** — «В Доме Отца Моего Обителей Множество, всем будет Место».
*** — Когда Христос Умер на Кресте, то с Небес упала Слеза,
это БОГ Отец Заплакал о Сыне Своём, после чего началась Страшная Буря,
в небе соделось темно и завеса в храме разодралась надвое,
обнажая «святая святых», в таинстве коей не было теперь нужды!
**** — имеются в виду все грешные души, томимые в аду в ожидание своего спасения.
***** — это Голгофа, где Страстями Христовыми все мы стали спасены.
****** — Вера наша нас спасёт: каждый придёт к Вере, но «в своё время»,
с которого и начнётся его Новый отсчёт жизни во Христе.
А вы знаете, что по «Страстной Пятнице» многое можно сказать о человеке,
глядя на то, как он проведёт этот Роковой для нашего Господа День,
когда до шестого часу не положено даже принимать никакой пищи в себя,
только после Снятия с Креста Изувеченного и Распятого нашего Господа
Иисуса Христа!
Всегда смотрите, как человек проведёт этот день? Проанализируйте,
на что его потянет? Что он станет делать, как говорить с вами?
На что среагирует больше остального, и что станет просить, либо предлагать?
Всё это надо непременно подмечать, и наблюдать за всем строго,
я просто от души советую вам это сделать!
Однажды «после выноса Плащаницы», что происходит в наших Православных Храмах
каждую Страстную Пятницу, на меня напали два алкаша: пьяная пара — муж и жена
с младенцем в коляске!!!
Вот, кто бы мог подумать? Они вытаскивали меня из будки телефона-автомата,
где я пыталась дозвониться к себе на работу, чтобы отпроситься на завтра,
и пойти в храм, дабы освятить куличи со своей мамой!
Одета я была в новое чёрное бархатное «австрийское пальто», что, естественно,
алкашам не понравилось, и они сразу же оторвали мне рукав, вероломно, без
объявления войны, как фашисты, не спрашивая и не объясняя ничего!
Когда я обернулась к ним в ужасе, то спросила их:
— Вы что это делаете, негодяи? — они мне с наигранным равнодушием ответили:
— А-ну, шлюха, выйди из будки, нам позвонить надо! Не-то магазин закроют!
Тут, я сразу же смекнула — если выйду — убьют, причём, за минуту!
Огоньки в глазах у них были «звериные»: зелёные, страшные, бесноватые!
Так-так, поняла я в одно мгновенье: виду мне не подают, что злобой вот-вот,
готовы захлебнуться, и ловко выманывают!
Тогда я решила к ним не выходить, потяну время, думаю,
вдруг, кто из наших знакомых появится и помогут мне!
Но алкаши ждать были вовсе не намерены: нутро-то саднит — выпить скорее зовёт,
пока ребёнка укачали — надо «денег стрельнуть и догнаться», так сказать!
В наступление, не долго думая, первой перешла пьяная тётка,
одной рукой она держала коляску, а другой норовила достать меня
через разбитое переднее стекло телефона-автомата,
словно, показывая мужу-алкашу, тем самым, расжигая в нём гнев,
как надо взять и запросто разделаться со мной!
Она поняла, своим звериным чутьём рьяной самки, что меня, так просто
из этой будки не выманить! Будка эта теперь стала служить мне
«боевым окопом для обороны», прямо, как на «передовой»!
Но, пока я не толкнула их коляску, и ребёнок в ней не заплакал,
они не отпускали меня, и вряд ли бы отпустили вообще!
Они драли меня словно кусок мяса, а мимо с электрички проходили,
практически, все мои соседи по дому!
Эти здоровенные дядьки и рослые парни, оказывавшие мне знаки внимания,
и выражавшие симпатию буквально ещё вчера, восхищавшиеся моей игрой на рояле,
что каждый вечер доносилась к ним из окна моей комнаты на первом этаже,
сейчас проходили мимо!
И те, кто не так давно ещё стремились, искренне мне помочь,
делали вид, что не знают меня вовсе!
Переглядываясь, друг с другом, они словно спрашивали: «а кто эта
молодая женщина,что так истошно кричит и кого-то зовёт себе на помощь»?
И тут же сами себе отвечали безмолвно, глядя бесстыдно прямо в глаза:
«да, нет же, это она зовёт не меня, а может быть, тебя?
нет, и не тебя, она зовёт не нас, пошли быстрее отсюда»!
В Чистый Четверг, когда я проводила к Пасхе «генеральную уборку»
в своей квартире, которую в обязательном порядке положено завершить
до Страстной Пятницы, те же самые мужики, мирно сидя в беседке,
играя в домино, предлагали мне свои услуги:
— Ой, Галюня, а давай, мы тебе сумочку поднесём, тяжести такой красавице
не положено носить! Ты, если что, зови нас, мы всегда рядом!
— Батюшки мои, Галечка, давай тазик с бельём тебе во дворик поможем вынести,
ты зови нас, ежели чего надо подсобить, не стесняйся!
Петухи! Теперь, увидав их, я запросила о помощи, но они, почему-то смотрели
на меня «чужими» глазами и проходили мимо, не прекращая разговора меж собою,
и даже, в некоторой степени, ускорив свой шаг!
Ну, хотя бы один из них другого спросил: «а за что это вдруг, нашу Галину бьют?»
Так, нет же, как будто бы, так и надо: прошли мимо и всё, «помогли», называется!
Драка длилась довольно продолжительное время, вполне достаточное для того,
чтобы я могла получить, хотя бы какую-нибудь незначительную помощь от тех,
кто ещё совсем не так давно любезничал со мною, ввиду «моей молодости
и магнетической внешности»!
Но, увы, все проходили мимо, словно боясь замараться или получить по мордасам!
А может быть, они боялись совершенно иного? Например, беспокойства от дачи
показаний в милиции, где быстро бы они устыдились своего геройства: отчего,
и по какой видимой причине, была оказана ими помощь молодой соседке,
которую они меж собою нередко называли не иначе, как «Золушка»?
Или, скажем, заступничество? А вдруг заподозрят, потом жёны «пилить» станут!
Мысли их, знать, были не совсем чисты, по отношению ко мне, вот, они —
грязные намерения и вскрылись!
Драма, между тем, продолжала набирать свои обороты, подходя к кульминации:
То мужик лез с кулаками, целясь вмазать мне под рёбра, или ткнуть в грудь.
То периодически на смену ему приходила его жена, той неприменно хотелось
ухватиться на мои длинные волосы, уложенные сзади аккуратно в локоны,
поверх которых была надета чёрная овальная шляпка «стюардесса»:о
на всё пыталась подпрыгнуть и смахнуть её у меня прямо с головы!
А народ между тем, время от времи наплывал, вот, опять подошла очередная
электричка из Москвы, и я подумала о помощи, наивная!
Мимо прошли два мента, с улыбкой и восторженным возгласом, и тоже прошли мимо,
я и рта не успела открыть, держа из последних сил «оборону»:
— Толян, смотри: во, дают! Две бабы одного мужика не поделили!
Тут алкаш, видя, что даже менты не вмешались в драку, почувствовал себя
и впрямь «героем», да так разъярился, что оттолкнув свою жену, сказал
с яростью в голосе:
— Уйди, сука, ты слабо её бьёшь, дай-ка я вмажу ей! Что ты с ней всё возишься?
И он не рассчитав удара, оттолкнул свою жену настолько сильно, что та,
потеряв равновесие, опрокинула сама свою собственную коляску, и младенец
выпал из неё прямо в грязь, короче, они «доигрались»!
В тот самый момент я и убежала от них, но алкаши не унимались:
кое-как запихнув орущего младенца обратно в коляску,
и злясь, что упустили свою «добычу», они вослед стали кричать мне:
— Бей, держи её, ребята! Она опрокинула нашего ребёнка!
Все матерные слова, шедшие мне вдогонку, я не стану приводить.
Вот, ведь, что удивительно, и в самом деле, меня действительно, кто-то
бросился догонять, чтобы учинить надо мною последнюю расправу,
за спиной своей я услышала явно топот, чьих-то сапог:
— Да, мы враз сей миг прибьём эту тварь, «за ребёнка», — проорал чей-то голос,
и я узнала в нём соседа-ПТУшника, но останавливаться для разъяснений,
не решилась.
Силы совсем покидали меня, второй такой драки я бы не вынесла,
они просто затоптали бы меня в грязь, сравняв с дорогой, где прямо
напротив располагалось наше отделение милиции и здание военкомата,
не говоря, про две школы и три детсадика!
И всюду был народ, где молодые мамаши медленно тянули за ручонки своих детишек,
но это был другой мир:
— А-у, люди, вы где? — взывало моё сердце, но никому и дела не было до меня,
напротив, казалось, я всех даже раздражала!
На миг, кажется, я потеряла сознание, и упала... прямо на руки...
своему собственному мужу Сергею, это удивило меня настолько, что я сразу же
пришла в чувство: обычно, в такое время мужа ещё никогда не было дома!
А мой Сергей, не находя себе места, именно, в этот единственный день,
приехал с работы раньше обычного: просто, не говоря никому ни полслова,
сорвался, и поехал домой, бросив прямо у нашего подъезда свою машину,
даже не припарковавшись, как следует, он, поняв сразу, что меня нет дома,
в один миг устремился на поиски жены!
Серёжка пошёл наобум в сторону к железнодорожной платформе
в направлении «на Москву», где и получил, практически, «на руки»
«полубездыханное тело» своей любимой супруги в венчанном браке:
— Вот, вам, и «снятие с креста», - сказала вечером моя мама, выслушав
внимательно мою историю, и, сопоставив происходящее в ней действие
со временем ритуальных событий, отмеченных в наших Храмах, в этот скорбный
для всех Православных верующих час, произнесла: ДЕНЬ СТРАСТНОЙ ПЯТНИЦЫ.
После Пасхи мой верный и преданный муж отнёс моё пальто в ателье,
где сразу же пришили рукав, правда, мы его предварительно почистили,
я же осталась, какое-то время, лежать у себя дома вся в синяках и ссадинах.
И всё же, в дальнейшем, пальто я это по-прежнему продолжала носить
и в последующие годы, пусть, думаю, останутся со мною все эти «печати моей
борьбы с преисподней», хотя муж мне подарил тут же новое пальто — только
а этот раз не чёрное, а дымчато-серое и шляпу с большими полями.
Потом, я это пальто, «как реликвию», передала одной замечательной девушке,
звали её Анна, оно стало нашей плащаницей, и так же, в свою очередь,
спасло и её от смерти, только огнестрельной, но, это будет другая история.
* Х *
http://www.stihi.ru/2012/04/09/1934
Великая Суббота. «Сиделица у Гроба Господня»