Ты не думай, мне тоже страшно любоваться на рай с обрыва.
Эти дни превратились в бисер, что нанизан на нить судьбы.
Каруселью больной сансары, со спокойствием бога Шивы
От того что уже свершилось к безнадежному "если бы".
Это все колдовство апреля да немыслимая свобода,
Благородные устремленья и безумные карты снов.
Улыбается едкий джокер из крапленной седой колоды
И молчит в несознанке небо глядя в скошенное окно.
Одеялом усталых будней и поношенных шляп викэндов
укрывается в спешке время и пространству вверяет счет.
это - магия пьяных клубов и веселых шальных блюз-бэндов,
Я шагаю всегда по грани, постоянно спеша на взлет.
Все что было, осядет пылью, все что будет - осколки лампы.
Или может быть, все иначе обернется на этот раз?
Жизнь, в конечном итоге, пьеса у божественно-вечной рампы
Без суфлера и режиссера, но с вниманием тысяч глаз.
Невозможно шагнуть за сцену раньше выстрела из винтовки.
Как хотелось бы знать, что дальше? Оркестровая яма спит.
Не волнуйся, судьба - не шулер, хоть и любит мудрить уловки
Чтобы вызвать в нас удивленье и нередко - знобящий стыд.
Там, за радугой, там, за кромкой тысяч лезвий и злых сомнений,
Всех безумных шагов по краю, воспаленных молчаньем слов,
Невозможных вращений шара и бессмысленных устремлений,
Вероятно, найдется место, где душе навсегда тепло...
...Но пока что идет спектакль, без антракта и перерыва,
Мы все также не понимаем, как все это в одно связать.
Так что знаешь, мне тоже страшно любоваться на рай с обрыва
И тонуть то в своих сомненьях, то в твоих золотых глазах.