* * *
Когда-нибудь, замедлив резвый бег,
Остановясь и выдохнув усталость,
Я оглянусь на розовый успех –
Тот, о котором долго так мечталось.
Я вспомню ошалелые деньки,
Когда я рвал себя, как рыба леску,
Спасаясь от назойливой тоски,
Подросший, но мечтающий по-детски;
Как позже, бросив детство за хребет
Под ноги той, что всё же нагоняла,
Ворвался я во взрослый пьяный бред
Зачинщиком великого скандала.
Забилось в угол сердце у меня,
Прикрыв себя подушками и шкафом,
И стало втихомолку изменять,
Отшучиваясь добродушным матом.
С холодной головою на плечах,
Расчётливо, без паники и страха,
Давал рукам команду: «Вот сейчас
Возьметесь вы и – порвана рубаха!»
Я делал это ярко, напоказ,
Услужливыми твёрдыми руками:
«Ребята! Ах, ребята! Я для вас -
Весь нараспашку, вместе с потрохами!»
Мне верили. Обыгранную ложь
Я раздавал, как блюдо на тарелке.
В сердцах у многих вызывали дрожь
Мои любвеобильные гляделки.
Но надоело врать. И в тормоза
Ногой упёршись, я прервал движенье.
В глазах моих захлюпала слеза:
«Я извиняюсь! Я прошу прощенья!»
Вдруг из-за мебели, из дальнего угла
Вернулось сердце... Да вот только что с ним?!
Ох, что мне делать с этой глыбой льда? –
Оно во мне, как будто в горле кости.
Я не любил из ближних никого,
Себя считая очень важным чином,
Ходил по перекрёсткам делово –
Солидненький и выбритый мужчина...
Друзья! Мне надоело быть «крутым»!
Хочу любить, чтоб сердце – нараспашку,
Любить всерьёз, не прячась в мутный дым,
И душу рвать не так, как рвал рубашку.
Я верю, верю, верю: будет день.
В открытое на чердаке оконце
Ворвётся ветер, выгнав мрак и тень,
И лёд в моей груди растопит солнце!