И когда в тебе замирает и стынет беспомощность,
Ведь не выразить словом… да так, чтоб ни в чём не соврать,
Я хочу врачевать - всей собой - чтобы эта надломленность
Не дала отвернуться, разувериться или просто устать.
Чтобы ты не обиделась вдруг – я бываю столь резкой,
Безоружность свою нелепо, нещадно кляня,
Мне б хотелось, чтоб ты… меня помнила сильной и веской,
Чтоб во мне ощущалась надежно и плотно земля.
Чтоб стояла вся жизнь, восходила, давала побеги,
Чтоб она прорастала, одолжений в кредит не прося.
Мне б хотелось, чтоб ты… согревалась надеждой и верой,
И поздней не казалось, что напрасно то было иль зря.
Мне б хотелось… так многого, так добровольно,
И в игривости даже случайной – ты так чиста…
Ты прости мне мой шаг, непокладистый, нервный, неровный…
Я не знаю – быть может, это тоже всего лишь года…
И когда-то я стану серьёзней смотреть на приличия?
И в пылу лишних слёз дольше и мягче молчать…?
Воспитаю в себе лёгкий язык безразличия
И способность бесстрастней судить и рассуждать…?
А пока, вот сейчас, в настоящем таком, в ежечасном,
В ежедневном, живом, в горчащем и бьющем ключом,
На остротах ироний, на порывах уже нисходящих,
Не увидь лишних ран, не поранься сама горячо.
Не умею сказать…? Показать не умею и выразить?
Слишком много взахлёб, слишком близко, внахлёст, через край.
Но так сильно звучит, вдохновляюще греет… и вырасти,
Вызреть этому, выцвести… было бы жаль…?
Принимаю тебя, мою нежно-ранимую девочку,
И, лаская, стараюсь быть мягче, чтоб чувств не растрепать…
А в объятьях твоих всё мне кажется тленом и мелочью…
Остальное не важно… а тебе? Предлагаю…Давай не терять.