Жил старик со своею женой
Возле моря, как старый романтик;
Берег нежно ласкало волной,
Только не было полных гарантий
От потопа. Уже пару раз
До крылечка вода добралась.
Но зато не боялся старик
Никаких от погоды интриг:
Под громадной нависшей скалою
В окруженье деревьев и трав,
Недоступный дождям и ветрам,
Скромный домик стоял.
Время злое
Не щадило избушку – она
Обветшала, слегка покосилась;
Да и бабка – простите, жена
Старика – постарев, изменилась:
Запинается на полуслове,
Редко манную кашу готовит
И всё чаще, хотя бы слегка,
Норовит упрекнуть старика
В том, что стар, невнимателен стал,
Плохо слышит, не всё понимает,
На рыбалке всё реже бывает
И не хочет смотреть сериал.
Не сдержался однажды старик,
Разыскал свои старые сети
И, насыпав в карман сухари,
Вышел в море, не глядя на ветер.
Но шипела сердито волна
И грозила без шуток она
Опрокинуть залатанный чёлн,
сразу ставший игрушкою волн...
Только вдруг из воды голова
Юной девы красы неземной
Показалась над пенной волной.
Я боюсь, что бессильны слова
Описать этот сказочный вид:
Взгляд пьянящий зелёного с синим,
Прелесть рдеющих юных ланит,
Губ кораллы и жемчуг меж ними;
Из воды выступали слегка
Симпатичные два поплавка...
Засмотрелся на диво старик,
Но смутился, закашлял и вмиг,
Отряхнув наваждения власть,
Взял весло и хотел уже было
Изо всей своей старческой силы
Отомстить за внезапную страсть.
Только слышит вдруг голос:
- Не бей!
Ты же добрый, ты бить не посмеешь.
Может быть помогу я тебе,
Обратись только с просьбой своею.
И не думай, что будто одно
В моих мыслях – обманом на дно
Увлекать на просторах морей
Зазевавшихся здесь рыбарей.
Пусть ты стар, но душа молода –
Я в глазах твоих видела вспышку
Восхищения, явного слишком,
Чтобы было его не видать.
Я не знаю, как там, у людей,
А у нас, средь сестёр наречённых,
Лучшим в жизни считается день,
когда встретим мы взгляд восхищённый.
Мы мечтаем увидеть хоть раз
Пламень истинно любящих глаз,
И потом до конца своих дней
Жить, в ответном сгорая огне.
И поэтому всё, что смогу
Для тебя я готова исполнить;
Только место получше запомни,
Приплывай, позови – помогу.
Словно пьяный вернувшись в свой дом,
Пнул корыто старик у крылечка,
Телевизор включил, а потом,
Не раздевшись, забрался на печку.
Видит старая, что-то не так,
Молча с деда стянула пиджак
И затем – кто подумать бы мог –
Сапоги с его вымокших ног.
А потом пробурчала под нос:
- Видно, старый со страху свихнулся,
Без единой рыбёшки вернулся;
И куда его леший понёс?
Ветер в берег бросает волной...
Знать у старого разума мало.
А ежЕли бы к рыбам, на дно?
С кем бы век свой я здесь вековала?
- Не ворчи – огрызнулся старик –
Я не струсил... Но тут же язык
Прикусил, осознав, что теперь
Стал он слышать. Хоть верь, хоть не верь.
А старуха, увидев, что дед
Слышал всё, что она говорила,
Тут же грозно его обвинила
В том, что врал он ей (столько то лет)
Что глухой, и т.д., и т.д....
И пришлось старику объясняться,
Мол, в беде, утопая в воде,
Ему с рыбкой пришлось повстречаться.
Золотая она или нет,
Но волшебная – слышит же дед!
Он в смущенье опять замолчал
Чтоб не ляпнуть чего сгоряча;
И добавил, давая понять,
Что не врёт, что мол с просьбой любою
Он, рискуя своей головою,
Хоть сейчас выйдет в море опять.
Но какая же вещь ей нужна?
Сказки Пушкина знала старушка:
Не нуждалась в корыте она,
И ей нравилась, в общем, избушка.
А хоть был телевизор у них,
Но давал сериалы одни:
Винни Пух, Чебурашка и даже
Простоквашино было однажды –
И поэтому страшный недУг,
Поразивший и старых, и малых
Дикой жаждой богатств небывалых,
Не затронул их.
Старый супруг
Помолчал, почесал в бороде,
кашлянУл пару раз для начала:
- А что Ежели помолодеть?
Хочешь ты, чтобы юною стала?
Взор чарующий, свежесть, рука... –
Старый вспомнил вдруг два поплавка
В море бурном – и тихо изрёк:
Грудь... и я, восхищённый у ног...
Улыбнулась подруга в ответ,
как давно уже не улыбалась:
- Мне обидна супруга отсталость
При обилии прожитых лет.
Разве ты позабыл те слова
Геркулеса, героя Эллады,
Когда яблоки он отдавал,
Из волшебного взятые сада:
«Юность –сладкое время, но всё же
Мудрость старости – много дороже».
И Гайдар эти мысли для нас
Изложил, написав свой рассказ
Про мальчишку, и камень, и то,
Что лежит на холме он доныне
На глазах, на виду не в пустыне,
Но не трогает камень никто,
Чтоб разбив его, юность вернуть.
Так что, лучше окажет пусть милость
Твоя рыбка и сделает пусть,
Чтобы зрение мне возвратилось –
Надоело мне линзы носить.
Да ещё не забудь попросить,
Чтобы видеть я стала, как сокол,
Чтобы знать, что там в скалах высоких
За густою листвою ветвей,
Что за птицы щебечут так славно,
Я хочу их увидеть. Недавно
Там, по-моему, пел соловей...
Не сказать, чтоб кипела волна,
просто море слегка волновалось.
Вот – то место, а вот и она
Из пучины морской показалась.
Обратился с улыбкою к ней
Дед, как к старой подруге своей,
И пока излагал свой вопрос,
Вдруг заметил, что губы и нос,
И разрез, даже цвет её глаз
На старухины точно похожи.
Словно стала супруга моложе
И смотрела на деда сейчас.
А русалка смутилась слегка,
Но сказала, что так всё и будет,
Что закон ей – слова старика,
Лишь добавила: «странные люди...»
И рукою изящно взмахнув,
Перед тем, как уйти в глубину,
Вверх взвилась перед ним во весь рост,
А потом – только брызги да хвост...
Покачнулся старик от волны
И прелестной шалунье вдогонку
Погрозил, как бывает ребёнку
Мы грозим, восхищенья полны...
А у домика странный покой –
Тишина. Никого на крылечке.
Дед взошёл и дрожащей рукой,
Не дыша, потянул за колечко.
Дверь со скрипом открылась. За ней
На печи, белой стенки белей,
За трубою, почти не видна,
Будто прячась, сидела жена.
- Что, родная, случилось с тобой?
Я, признаться, тобою напуган.
Вылезай и поведай супругу,
Что забыла ты там, за трубой?..
Слёз ручьи и словесный поток
Я не буду описывать строго.
А случилось с хозяйкою то,
что, бродя по двору, незадолго
до того, как вернулся супруг,
обнаружила старая вдруг,
что вдали,
за сплетеньем ветвей
стал ей виден любой из зверей.
А потом увидала, что там,
Где она каждый вечер гуляла,
сотни змей от велика до мала
По соседним шныряют кустам...
Я не знаю, как можно в словах
И по силам какому поэту
Описать, когда, еле жива,
В дикой панике женщина к дому,
Страшным визгом глуша всё вокруг,
С редкой резвостью бросилась вдруг.
Даже ветер в испуге притих
Под воздействием звуков таких.
И теперь, прижимаясь к груди,
Ставшей вдруг молодою и сильной,
Говорила сквозь слёзы:
- Мой милый,
Пожалей ты меня и пойди
На поклон к своей рыбке опять –
Я видала её возле лодки,
Очень милая, но ревновать
Я не стану. Ведь в жизни короткой
Слишком мало доступных для нас
Чудных зрелищ, чарующих глаз –
И прошу тебя ей передать,
Что любить её будем всегда;
Но подарок её щедрых рук
Пусть возьмёт и не судит нас строго –
Только то, что позволено Богом,
Человек должен видеть вокруг...
Как же стали потом они жить? –
Кто-то спросит, наверно.
Подругу
Старику удалось убедить,
что почудились змеи.
С испугу.
А русалкой – лукавым дитя
Дразнит деда старуха, шутя.
И лелеют друг друга они,
как в далёкие юные дни...