Меж домом и двором, меж сукой и вором
я рос ребёнком добрым.
Шнырь торговал ворованным добром.
Пласты «на рёбрах», ножик под ребром.
И мордобой в «Европе» с гардеробным.
Хруща еще не слили в унитаз,
Родился брат – семьи моей обуза –
Как лишняя республика Союза,
Как Душанбе или Чечня. Как кукуруза.
Как Брежнев - что потом Хруща предаст.
Отец то б***овал, то воровал
(стянуть у государства – это ж праздник).
Он с мамой отношенья разорвал,
На Ляховские дунул острова.
С какого переляху – скажешь разве!
И сгинул там. Пришло одно письмо.
В конверте деньги. Очень много денег.
Я вырос, выгрыз 78-й.
«Афганка», «василёк», Кабул зимой.
Мать вышла замуж. Отчим - академик.
Пока у «духа» я вертелся в кругляше,
запойный брат на свадьбе Игорька
Сыча убил невесту. И уже
готовился сгнивать на Иртыше.
Отмазал отчим. Позвонил в ЦК.
Обреза не нашли. Братан уехал –
ему бы не простили кореша.
А мне... Мне оставалось до успеха
4 вещих сна, 4 вечных эха
и пара магазинов «калаша».
Живой. Домой! Издал стихи и прозу.
Мать плакала ночами втихаря.
Брат в Ейске машинист электровоза,
Заступник отчим умер от цирроза,
Под Костромой зарезали Шныря.
(ноябрь-декабрь 2011)