Мы вморожены в толстый прозрачный лед,
Мы забыты,
Мы стонем от дикой боли,
Нам нельзя ни продумать, ни сделать ход
И убиты
Надежды, мечты и воля.
Мы висим лишь на расстоянии в пядь,
Но вода —
Нам тюрьма и застывший вечер.
И небрежно взлетевшая птицей прядь
Никогда
Не опустится вновь на плечи.
Мы тянулись друг к другу в тот страшный миг —
На клочки
Разорвать, или целоваться?
Наказанье поделено на двоих:
Убеги
И оставь меня задыхаться.
Мы кричим, с невозможностью сделать вдох,
До земли:
«Вы ведь все не так поделили!
Я и мой безымянный прекрасный бог
Не могли
Ненавидеть! Мы лишь любили!
Да! Взрываясь, ярясь и идя войной,
Уничтожив
И храмы, и королевства,
Мы впитали всю жизнь стороны другой!»
И до дрожи
Сжималось и рвалось сердце.
Люди были неправы, считая нас
Воплощением
Ненависти друг к другу:
Я согрел бы дыханьем его сейчас.
Но к прощению
Вам не хватает духу.
Мы не плачем — да здесь же и места нет.
Не беда.
С восхищеньем гляжу на бога.
Только сотня по сто пронесется лет,
Каждый будет любовью чужой согрет…
И тогда
Вам придется плохо!