Я давлю плечом тяжёлую дверь, чтобы выйти.
Надо мной зажигается-гаснет ржавый фонарь.
А дорога надела вуаль на свои морщинистые лица.
Мне так тихо, лишь ветер бушует и тянет январь.
Беспокойные, голые, тонут, шагают на встречу.
Тело сдавлено, прахом отвержено, проткнуто сахаром.
Шум моторов, стекла и гудков сплетены бранной речью,
Словно пьяные женщины, они за спиной носят запахи.
Запах дыма, духов, запах пота, фекалий и старости.
Так желтеют и сохнут листы у наших дубов.
Бездыханные окна моргают, но лишь от усталости,
Видя крохотные маячки на крышах авто.
В подземелье играет молодая звезда перехода.
Она видит меня, обменяв на глаза острый слух.
Она верит, что поднятый мёртвый Людвиг Бетховен,
Скрасит ночь той луной, что когда-то тревожила дух.
Мы пакеты на ветках деревьев внутри мегаполиса.
Мы кирпич этих серых, испачканных, четырёх стен.
Вместо тысяч тропинок он стеною от веток застроился,
Человек, что парит над землёю как полиэтилен.
Пробираясь вперёд, выверяя шаги, да движения,
Пропуская ходы, ради дома, где тебя давно ждут.
Получая удары, и слепящие душу грехопадения,
Жалко так пьяных пар, что во тьме наблюдают салют.
14.04.12 - 15.04.12