Лес под небом лежит и дышит,
Он живой, только недвижим.
А внизу, под зеленой крышей,
Волей вышнею мы кишим.
Все у нас хорошо и гибко,
Лес немалый - накормит всех,
По трясине не то что б шибко,
Но отшлепали сотню вех.
Жили как-то за счет друг друга:
Око за око, зуб за зуб,
Кто похитрей - избегали плуга,
Честный для них был от века глуп.
На словах добивались правды,
Но в назначенный свыше час,
Без предшествующей бравады
Отрекались от прошлых фраз.
Невозможно дышать без страха,
Вдруг подумают: "заодно".
Ведь им сытости крах, как плаха,
Как последнее жизни дно.
Так и мерили все уроном,
Пред маммоной ответ держа,
Согласуясь с ее законом
И почтительно так дрожа.
Но а те, кто сгорал за веру,
Шли на топливо в нашу печь,
На которой мы грели серу,
Чтоб закусывать ею желчь.
Жертвы наших страстей и фобий
Дымкой легкой парили ввысь,
А потом с них дождем просодий
Песни света с небес лились.
Мы же, хлюпая по болотам,
Торфом кормим своих детей,
Напиваемся по субботам,
Утеряв Божий облик людей.
ДождалИсь - Небеси разверзлись,
И бесстрастно-безликий взгляд,
Презиравший поганых мер слизь,
Брошен ратью святых гиад.
Кавалькада небесных вестниц
Мчится с копьями наперевес
По изгибам воздушных лестниц
В наш забытый богами лес.
Костяки нашей ветхой дряни
Копья вестниц пронзают насквозь,
В предрассветной прозрачной рани
Умирали, как жили - врозь.
Что случилось на самом деле
Так никто и не внял в тот день,
Но пока мы с болота ели,
У кого-то исчезла тень.
26 февраля 2009