На скользких ледышках обколовшегося мрака воплощается пар –
порошок моих раненых песен сыпется приправой в густой отвар
удвоенной гармоничностью окрошки жизни, как положено с мясом
и мудрой солью. И её вкус не сравнить с рвотным каждодневным фарсом
порожнего выжимания сути из понедельнично-пятничной волынки,
как не сравнить гримасу очарования с обезьяньей деграцией ужимки.
Облысели бумагой слова детского периода прорицания в трезвости,
но мне больше не тонуть в этой услужливо-знатной мерзости,
не впитывать пепел откоптивших своё звезд, не хлебать водяру в пост,
так как я решился вспыхнуть и радоваться, не смотря на рожки да хвост,
радовать радугой кокона вокруг тела кого-то, кроме кромешного себя,
кого-то не за высоту и чинность полета, а просто за то, что вне твоего я.
Как вдохновенно разворачивается интрига, как сломлено танцует стебель
на болоте тугодумной тоски-крапивницы, рядом хромированная лестью мебель
раскорячено-гордынной архитектуры эго, в траве чешуя личного лицемерия
отражает шерсть сползшего на глаза лба, и бесконечно крутит восьмерку мыльная серия,
документально-поэтического ролика, рекламирующего пользу вреда,
радость Нового Завета, крещения водой…а прочее – шершавая ерунда.
21 марта 2012