В плену лоскутно-ватного уюта
Сопят носы детей.
Рябым пятном
Неясный месяц за седым окном
Морозной, тонкой дымкою укутан.
Вдруг тишина запнулась обо что-то:
Очнулся месяц – золочёный туз!
И нерушимый, «вечный» наш Союз
Опять рвёт связки вылуженных глоток.
В опорки ноги, на плечи платок,
Скорей бежать на ледяную кухню!
Топить, варить (а руки-ноги пухнут!)
И рвать как жизнь с календаря листок.
И жизнь тянуть, как лошадь ломовая!
Не алчбы ради – ради этих крох!
А всё проклятый глупый пустобрёх,
Что на стене орёт не уставая.
…Иду лесной ухабистой дорогой.
Здесь мать лежит, уснувши навсегда.
И никакие гимны никогда
Теперь уж разбудить её не смогут…