Ничего более идиотского и ненужного невозможно придумать.
Предполагалось, что воры, нарушители закона, создадут для внутрен-
него общения некую языковую систему, якобы непонятную тем, кто их
ловит, — ментам, прокурорам, вертухаям. Назовут они пистолет «ду-
рой», а патроны «маслятами», а следователи и встанут в тупик.
Где-то я читал, что Франсуа Вийон был в ихним, французском
«законе», и писал стихи на ихней «фене».«Я—Франсуа, чему не рад.
Веревка ждёт злодея, а сколько весит этот зад, узнает скоро шея».
Вот, например, как повествует о своих необычайных криминаль-
ных успехах практикующий вор-карманник.
— Тасуюсь я, Мишаня, на марке. Кент — на отмазке. Разбиваю
у фраера очко, покупаю лопатник, а фраер щикотнулся! Тут меня вя-
жут, но я-то давно пропаль, у меня — голый вассар!
На русском языке это обозначает вот что:
— Еду я на трамвае, мой дружок меня прикрывает. Залез я в зад-
ний карман к гражданину, а тот всполошился! Схватили меня, а я успел
скинуть бумажник своему напарнику, у меня не оказалось добычи!
Короче, полный идиотизм.
Современные умные, весьма успешные воры—прокуроры, судьи,
менты, депутаты, министры,—изъясняются на канцелярском русском
классическом языке. Правда, не все. Конечно, они легко обходятся
«без фени». А слово «щикотнулся», согласитесь, более чем вырази-
тельно!