Приехали к Толиным родителям в деревню…
Ну, вообще-то «деревня» – это сильно сказано… «Иртышское» не деревня, а большой посёлок городского типа при железнодорожном узле. Но ведь в «деревню» ехать приятнее, чем на «станцию»? Вот то-то и оно! И что бы эта самая станция о себе ни воображала, нас не проведёшь! Мы сбегаем из города именно в деревню, и потому упорно ведём себя как праздные дачники, отдыхающие от суеты на лоне природы. Хоть и выглядим в глазах «аборигенов» сумасшедшими.
Я, например, хожу на колонку в одном купальнике – мыть посуду. Почему не дома? Да вы что! А где ж тогда будет отпускная экзотика? Я же в д е р е в н е! Мыть посуду дома – это так скучно, так не по-деревенски… Почему в купальнике? Ну… Моря здесь нет, а купальник красивый! Не говоря уже обо мне... И дело сделаю, и позагораю, и повыпендриваюсь…
Толя тоже развлекается как может. С удовольствием время от времени дерётся с кем-нибудь. Он же гуляет по центральной улице с бицепсами наголо, вызывая неподдельный интерес местных девиц и понятную агрессию их кавалеров. Чего бы и не подраться? Тем более что Толя неизменно побеждает – он всё ещё не утратил дембельский кураж, он молодой, сильный! И он же передо мной хорохорится, а как же?
Вот такие мы были лопухи. Ну и что? Мы же в д е р е в н е!
***
…Как-то к Владимиру Прокопьевичу, моему свёкру, заглянул на огонёк его приятель-казах. Входит этакая едва ли не двухметровая орясина, долго демонстративно вытирает ноги у порога – видит, типа, что вымыто, – здоровается и садится за стол, потребовав чаю. Ну, я наливаю молча да и продолжаю своими делами заниматься – в смысле, бездельничать.
А надо сказать, что этот самый Жумагул физиономию имеет совершенно бандитскую. Не физиономия, а мечта исполнителя роли Квазимодо. Такое впечатление, что Создатель лепил эту рожу то ли второпях, то ли разозлившись на что-то: карикатурные, прямо чебурашечные, уши, низкий лоб, провалы щёк под невероятно выпирающими скулами… Но тёмные казахские глаза на тёмном уже даже и не по-казахски лице глядят пронзительно, насмешливо и задорно. «Кто это?» – немного погодя, с удовольствием пошвыркав чаёк, кивает он в мою сторону. «Сноха, – отвечает Владимир Прокопьевич. – Анатолия моего жена. В гости приехали». «А! Ну-ну…» – понимающе осклабляется гость и разглядывает меня с новым интересом. И вдруг выдаёт: «Некрасивая».
Я обалдеваю: да кто бы говорил!!! Свёкор ухмыляется, а гость держит паузу – ждёт моей реакции. Но я, ни дать ни взять восточная женщина, помалкиваю. Хотя и хмыкаю сардонически. Молчит и Жумагул. А потом нижняя челюсть у него откидывается, как борт у грузовика, и он громогласно хохочет, довольный произведённым эффектом. «Да нет, красивая, красивая! – сообщает он. – Проверить хотел, умная ли… Умная! Ох, и умная! Повезло Тольке…»
…Открою страшную тайну. Я бы с удовольствием вцепилась оценщику в его жёсткие космы, но…
…Но он, видать, тоже умный. Не стал дожидаться, отыграл назад...