"О, Натали! О, Натали!" -
Писал поэт в глухой дали,
В дали от смут и сплетен света,
Когда луч зимнего рассвета,
Затмив сияньем свет свечи,
Упал на лист, а от печи
Тепло волнами исходило,
Но всё никак не выходило
Письмо к любимой Натали.
Кот, наигравшийся в пыли,
Мурлыча шерсть свою лизал.
Поэт же, в мыслях видел зал,
Где бал шумел, времён тех оных,
И там средь лиц полузнакомых
Мелькнуло вдруг её лицо,
И в память врезалось словцо,
Что обронил его приятель
И всех трудов его издатель:
"Смотри-ка, Сашка, Натали"!
Оркестр играл без устали,
Трещали свечи, бал гремел,
Но он не слышал, онемел
С минуты той и бал, и град,
Когда её прелестный взгляд
С его глазами повстречался,
На сердце пал и в нём остался.
Его, конечно, понесло,
Стихосложенья ремесло
Тут пригодилось очень кстати,
И он в альбомы дочек знати
Стихи шутливые писал,
И в них прозрачно намекал
На взгляд пленительной Авроры.
И зашумели разговоры,
Вздымалась домыслов волна,
Да кто же это? Кто она?
А Натали о том не знала
И танцевала, танцевала.
Приметил царь её фигурку,
И соизволили мазурку
Они с девицею пройтись.
Ну, как тут сердцу не зайтись
От незнакомой раньше боли.
А тут ещё подсыпал соли
Французик-выскочка Дантес,
Что станцевал с ней полонез.
И вот тогда решился он
На новомодный котильОн
В её реестрик записаться,
Хотя вполне мог опасаться,
Что чёрт пошутит в этот раз,
И Натали черкнёт отказ.
Но всё сложилось, и она,
Изящной прелести полна,
Вписала "Да" в ангажемент,
И меж страничек позумент,
Что серебром расшит, вложила.
И вспомнил он, как ворожила
Ему цыганка в Рождество,
Что он увидит серебро,
Когда придёт пора влюбиться,
Что на дуэли будет биться
Из-за любви зимой в пургу,
Что долго будет на снегу
Из раны кровь его дымиться,
А он предчувствием томиться,
Отбросив прочь свой пистолет,
Что жизнь прошла, спасенья нет.
Но изменить всё может грех,
Коли жестоко и при всех
Он даму высмеет свою,
И от насмешек в полынью
Она в отчаяньи метнётся.
Она - погибнет, он - спасётся.
Ответил он цыганке: "Нет!
Уж, лучше встать под пистолет
И смерть от жаркого свинца,
Чем жить с личиной подлеца.
Всё в этой жизни скоротечно,
И лишь клеймо бесчестья вечно.
Вот объявили котильОн,
И к Натали шагает он,
Но не один, а с верным другом,
Прибег поэт к его услугам,
Чтоб он представил его ей,
А та уж, маменьке своей.
Ах, как легка её рука,
В его руке дрожит слегка,
И вьётся локон вдоль щеки,
И в бальных туфельках шаги
Не оскорбляют стуком слух,
Она парит, как нежный пух.
И он, поймав меж "па" момент,
Шепнул ей в ушко комплимент,
И сам улыбкою зардел,
Когда ответно зазвенел,
Что колокольчик полевой,
Её смех нежно-озорной.
Потом мелькали дни, недели,
Уже и годы пролетели,
Они давно женаты с ней,
Имеют несколько детей,
Но Натали лишь засмеётся,
На бал он мысленно вернётся,
Где с Натали танцует он
Их самый первый котильОн...
Всё пуще ветер завывает,
Пути-дороги заметает.
Давно оплавилась свеча,
И толстый кот из-за плеча
На стол поэта не глядит,
А сладко щурясь в нос мурчит.
Письмо написано давно,
И вечер смотрится в окно,
Да воет в трубах вьюга-злюка,
Да ждёт занудная докука
Расход с доходом подбивать,
Чтобы доподлинно узнать,
Сведёт ли он концы с концами,
Иль снова быстрыми гонцами
Помчатся мысли в голове -
Где раздобыть деньжонок, где?
Но прочь все думы, слышит он
С дороги резвый перезвон
Ямщицкой тройки бубенцов.
С каких земель, с каких концов
К нему летит на тройке гость?
Уж, не чиновничья ли кость
Спешит по долам и полям,
Чтоб заплатил по векселям?
Иль это странник заплутал,
Заметил дым ну и послал
Коней измученных к жилью.
Поэт решил: "Коль так, налью
Я бедолаге щей, вина,
За печкой есть кровать для сна.
Возницу и коней не брошу,
Велю позвать мальчонку Прошу,
Он с делом этим разберётся.
Но сердце чует, сердце бъётся,
Тревожно стукает в груди:
" Ты что гадаешь? Погляди -
То Натали спешит к тебе,
А у тебя бедлам в избе.
Она соскучилась в разлуке,
Из-за любви пошла на муки,
И слышит уж, который день
Мат ямщика, да дзень-дзень-дзень".
И он вскочил из-за стола,
Рванул шубёнку из угла,
Босые ноги в пимы сунул
И ей навстречу тропкой дунул,
Крича бубенчикам вдали:
" О, Натали! О, Натали!"
Юрий Антонов
05 апреля 2012 г
(написано в подарок к дню рождения
Наташе Костиной)