Вместе с эхом или криком, всхлипом, голосом тайги,
С еле слышным рысьим рыком раздались ее шаги.
Подошла, взглянув в оконце, стукнула в стекло рукой,
И подумалось, что солнце осветило наш покой.
Дочка кинулась навстречу, - неуемный свиристель!
Улыбнулся, – пусть щебечут, ведь на то он и апрель.
День взметнулся, загораясь... Лес вздохнул: пришла весна!
И встряхнулась, просыпаясь, молчаливая сосна.
Разрумянились подружки, гостья, приобняв дитя,
На курносый нос веснушку ей добавила, шутя.
Засмотрелся я невольно на черты ее лица...
Заворчала недовольно рысь, оставшись у крыльца.
До утра, до ярых песен глухариных на току,
Провели мы с гостьей вместе в нашем маленьком кругу.
Разговоры, чай с брусникой, - память многое хранит,
Прорастает ежевикой, зарастет дорожка в скит.
Но однажды утром вешним заповедною тропой
Гостья с туеском черешни возвратится на постой.
День-другой и заскучает, будет в лес глядеть, грустя...
Дочка вырастет и станет так похожей на тебя.