В когдавний почемутный гдень по бересклетоисчислению
Ты посмотриптих: тамброй черепахнут фрагментальные
Реброзы из оранжеребуса, а в темнотернии
Шарадуг акварельсы каракатятся, как вненормальные.
Я зрю сознание в созданиях, роящихся в сознании моём –
Химеры умирают, и их мёртвым головам
Был фатум дан: собраться в бабочковый сонм,
Окуклить миражи вокруг волхва.
Запечатлеть их смерть! Приставив объектив
К виску. Увы, всё тот же триптих тут…
Кабан эпикурейства в шоколадных конфетти,
Чугунными веригами креплёный к животу
Монашеских обедов. Чу!
Ребёнок, растопырив пальцы звёзд,
Считает лучезарные хоралы, чуть
Похожие на вопли рыжих роз.
Ребёнок – звездопадальщик на Млечном перекрёстке –
У кельтского креста – Повешенного ждёт.
Волхвуя, строит циклопический форпост
Весны… и воцарён сезон-цейтнот.
Сколь трупоёмкие химеры, их шершавым языком
Умыть ультрамариновые бёдра муз –
И вот, и вот мертворождённая строфа, о, как легко
Из плоти – душу вырезать псалму!