"Если он уйдёт, это навсегда,
так что просто не дай ему уйти!"
(Максим Леонидов)
Анна, барышня лет двадцати девяти, среднего роста, стройная, с каштановыми забранными в шотландский пучок локонами и с карими восточными распахнутыми блестящими, как у газели, глазами в обед вышла вниз в кафе напротив офиса и заказала брюссельскую капусту.
Наконец-то на личном фронте после затянувшегося затишья забрезжил свет желанных перемен ...
Третьего дня в вечерний час пик в промозглой слякоти московской ей захотелось вдруг тепла, вина и пиццы, здесь и сейчас!..
В популярной италианской траттории с торца торгового центра свободных столиков никак не оказалось, и на минуту, рассеянно блуждая ярким взглядом, Анна застыла в несвойственной нерешительности: ждать или нет?!
***
Николай Палыч, господин лет едва за пятьдесят, моложавый, с густым бобриком цвета апрельского снега над бледным лбом, с аккуратными усами чернёного серебра и с полутора недельной колкой патиной на скулах и подбородке, ожидая расчёта дежурно поглядывал то в окно, подле коего уютно устроился с час назад за столиком на двоих, то на полную поспешных посетителей залу.
- А глаза у барышни газельи, - в тон тёзке Гумилёву подумал он, заметив Анну, решительно встал и подошёл: - Простите, но я как раз жду расчёта, соблаговолите присесть!
- Спасибо, Вы весьма любезны, а то я как-то растерялась, - и не вслух: - "Надо же, "соблаговолите!" Бла-бла-бла-говорите!"
Задрапированная в италийский флаг филигранная китаянка (казашка? кореянка?) принесла, наконец, шкатулку с чеком откушавшего своё клиента, и, пользуясь оказией, Анна, не глядя в разблюдовку, сходу заказала бокал красного и пиццу с моцареллой.
Привычным жестом Николай Палыч переместил пятисотрублёвую купюру и тут ушёл бы, но нет! Скоро Анне принесли вино, Николаю Палычу сдачу.
- Знаете, раз уж так, я бы к вам присоединился бокалом, не возражаете?
- Отнюдь, вполне, присоединяйтесь! - И в мыслях: - "Не коротать же вечер с до боли знакомым отражением "друга единственного" на дне?!" - О визави: - "Пальцы длинные сильные белые, ухоженные ногти. Аристократ духа. Точно!"
Взбодрившись, Николай Палыч прищёлкнул теми самыми пальцами, расторопная подавальщица приняла новый его заказ ...
- Позвольте представиться, Николай Палыч, эксперт-консультант, фрилансер, москвич.
- Анна, Анна Алексанна, заведую отделом логистики, минчанка, три года как в Москве.
..Отозвался о восточной внешности. Интуиция не подвела, прабабушка - персиянка, дед грузин, ещё в родне поляки, русские, евреи - интернационал ...
..Отметила аристократизм. Не исключено, по отцу из разночинцев, предки - преподаватели, врачи, юристы; по материнской линии наверное были и дворяне, но об этом в силу известных обстоятельств долгие годы в семье старались не вспоминать ...
Минуты спустя стол, как самобранная скатерть, уставился пиццей, блюдом разного сыра, вторым бокалом и - кувшином красного с фиолетовым отливом полусухого терпкого и якобы домашнего вина.
Раскачивался качественный вечер, заладилась беспечная беседа ...
Она: отец военный, мать экономист; с детства - кочевье по военным городкам, лето - на хуторе у деда у границы с Литвой; филфак универа плюс английский; рекламное агентство, фирма друга отца, новый бизнес патрона в Москве - покрышки и аккумуляторы ("рога и копыта"), мелкий опт; cъёмная двушка в Бибирево на пару с подругой, недорого; с полгода как рассталась с бой-френдом.
Он: давно в разводе, дети взрослые, двое; лет семь сопутствовал даме сердца, известной литераторше (он сказал "литтёрке"), вот только года три назад дама та сошлась на отдыхе в Испании с рыжим шотландцем, бизнесменом средней руки, да и вышла за оного замуж, живёт в Кейптауне, там у мужа дела, шлёт открытки на Рождество.
***
На эскалаторе она вдруг обернулась к нему с нижней ступеньки:
- Кажется, я всегда Вас знала ...
- Взаимно, - ответил он и поцеловал её в уголок губ мимолётно.
"А поцелуй без усов, как корабль без парусов", - пропела про себя Анна и улыбнулась.
На перроне подземки Николай Палыч спохватился, "достал визитку из жилетного кармана".
В тонких стройных, как тростник, с шоколадно лаковыми ногтями пальцах Анны возник оранжевый обгрызанный Bic, и она, всё ещё улыбаясь, на обороте его визитной карточки вывела синими пышными печатными цифрами свой мобильный номер:
- Вот, жду звонка!
"В свой вагон вошла она. Улыбнулась из окна. Поезд тронул ...", и "..в ночь её поезд увёз ..." Восторженно озадаченный, Николай Палыч уставился на нарисованные цифры, спохватился, а вдруг ответят: "Вам кого, товарищ! Этот номер не тот!" - да, уповая на Божий промысел, успокоился и двинулся восвояси в тишайшую с "белым безмолвием" в холодильнике аккуратную престижную трёхкомнатную квартиру в тверских-ямских с видом на Валаамское подворье.
***
Николай Палыч внутренне мямлил, мялся, жался, жевал сопли, тушевался, силясь нарушить монотонный круговорот слежавшегося быта, наконец, на третий день забронировал на двоих столик в одном из новомодных питейно-песенных заведений (со времён укатившей в Южную Африку дамы сердца остались связи в арт-среде) и твёрдо набрал написанный Анной номер.
***
В кафешке противу офиса Анна заказала брюссельскую капусту. "Странно, уже три дня!.. А ловко я его, пусть сам решает", - не успела додумать, как вдруг зазвучала глухо мелодия звонка. Вздрогнув, кинулась рыться в сумке, однако, вздохнув, выдержала положенную паузу, прежде чем ответить ...
***
***
***
Анне будет тридцать шесть, когда Николая Палыча не станет. Он отойдёт ко Господу во сне: пожелает спокойной ночи, - как всегда, как пылкий юноша, частыми лёгкими поцелуями покроет её губы, ланиты, ухо, шею, перси ("я поцелуями покрою уста, и очи, и чело!"); по обыкновению почти сидя, оперев подушку о спинку кровати, заснёт и - не проснётся ...
Год спустя Анна, "приятная во всех отношениях дама", с полуулыбкой Моны и с безразлично потухшим взором сойдёт вниз в корпоративную столовую и выберет брюссельскую капусту. Хотя уже назавтра в её газельих глазах светло сверкнёт, мерцая сквозь сумрак, мгновенная искра прежнего безудержного блеска ...
(23.04.2012)