разваленные хаты
небесье в клочьях ваты
земля родная – манит,
чарует и зовёт.
и полем ветер рыщет,
такой – один из тыщи,
и тут уже неважно,
что всё наоборот,
когда невнятность слога
и пыльная дорога
за пазухой у бога
очутишься едва.
но это даже много –
за камерой чертога
теряется тревога
и шелестит трава.