Это место удивительное, в котловине между гор, на северо-востоке
Иерусалима. Я бывал там несколько раз, спускался по длинной лестнице –
она же улочка по ширине и улица по протяженности. Вдоль оград частных
домов вниз – и перед тобой католические монастыри и монастырь православный. В дверях доминиканцев стоят дюжие молодцы,опоясанные веревками и говорят, кажется, на любом языке, если к ним обратиться.
Есть еще удивительный монастырь – двор его увешан плитами с
изречениями Завета на десятках языков мира. Это, может быть, самое
замечательное, что я видел на веку. Зримое воплощение всемогущества
Слова.
Русский монастырь на склоне горы. Я смотрел на стайку израильских детишек
– они переглядывались, перешептывались, в глазенках светился запретный
интерес. Так хотелось войти, поглядеть, и в то же время их страшила
чуждая религия, воплощенная в строении-табу. Может быть, родители
рассказали им нечто об опасности - якобы поджидающей… Ребятня
подпихивала один другого, то одна, то другая кипа оказывалась чуть ли
не на запретной территории, но смельчаков войти не нашлось.
Я вошел. И оказался где-то в глубинке России. Земля была привычной –
даже травинки теми же. Имелись и огородные грядки с обыкновенных
сортов овощами и сорняками. Грядки окружали заборчики, да, из зеленых
планочек, с косой калиткой и вертушкой - запирать. Виднелись бельевые
веревки, между ними, стараясь не задеть мокрого белья, пробирался
монашек в черном. «Бог в помощь» - сказал он. «В помощь Бог» - отвечал я.
Монашек засмеялся. «Слева направо, - продолжил я беседу с понятливым
монашком, - и справа налево». Руки мои проделали соответствующее
движение. И мы с монашком автоматически оглядели окрестности, подняв
глаза. И оба замерли. По склонам гор стояли, сторожа души, монастыри.
Насыпные террасы виноградников шли ступенями в небо. И самое
великолепное – там бывают часы, когда возникает особенная,
сферическая геометрия пространства, изменяющая представление о
расстояниях и кратчайших линиях. По склонам цвели маки. Монашек
перекрестился, он смотрел серьезно. Я молча пошел вниз…
Керем считался свободомыслящей территорией. Местное кафе процветало
на том, что работало по субботам, единственное в Иерусалиме.
Либеральная интеллигенция валом валила. То есть приезжала на
автомобилях, общественный транспорт-то не ходит. Я там постоял рядом с
кафе, в одну из суббот. Лица посетителей были обычными лицами
израильтян, репатриантов особо не заметил. Но, приглядевшись, увидел в
этих лицах нечто знакомое. Да, выражение глаз тех ребятишек, трусящих
русского монастыря.