У Жени длинный с горбинкой нос,
Прищуренный взгляд-рентген,
И постоянный сердечный кросс,
Обусловленный им, её двадцатью
И смешеньем горячих ген.
Женя не знает, что в скором времени
Станет смердящим пушечным мясом.
Жизнь мягкою сталью ударит по темени-
Женя не сможет как раньше смотреть,
Плавать по жизни беспечным брасом.
Он садист, пианист; бледен, красив и тонок.
Приглушённый джаз льётся из его колонок,
А из души что-то тёмное, липкое и тягучее-
Он знает, как неистово Женю мучает.
Она всего лишь одна из стайки его наложниц,
Малютка колибри среди пёстрой плеяды птиц.
Пернатые , завидев пожирателя душ, падают ниц,
И лишь Женя пытается вырваться из заложниц.
Её рывки каждый раз всё прозрачнее и слабее,
Осадки из пасмурных глаз обильнее и сильнее.
Душу разъела его кровь, (ядовитая кислота),
И теперь видна вся Женина нагота.
И вот сердечный накал достиг своего апогея:
Женька разрубила узел на шее, кривясь и потея.
Она стала сильнее, безжалостнее и земнее;
Тонкие губы сжаты плотнее, спина прямее.
***
Женя идёт по улице в молочном платье-футляре,
Изгибы её смуглого тела подобны гитаре.
Мужчины смотрят на неё с восторгом, едва дыша.
Жене не нужна больше ни одна живая душа.