Алексей Артемьевич – мамин муж. И мой отчим. Не в юридическом смысле, а на самом деле. Когда он появился в нашей жизни, я встретила его в штыки. Ещё бы! Ведь он был отцом моей одноклассницы и подружки, и его перемещение из дома, в котором я б ы в а л а, в дом, в котором я ж и л а с мамой и братом, не прошло безболезненно ни для кого. Но речь сейчас не об этом.
Дед, как стал зваться Артемич, когда у нас появился Ромка, любил шумные многолюдные застолья, на которых и председательствовал с удовольствием: руководил процессом, провозглашал тосты, раздавал дамам комплименты, витийствовал, ораторствовал и вообще царил. Были у него, понятно, и коронные номера. Он обожал сольное пение, которое моя мама, действительно прекрасная певунья, насилу могла вытерпеть – фальшивил Дед невероятно! Но вдохновенность исполнения и вера в своё мастерство искупали всё! Аплодисменты Алексей Артемьевич воспринимал как должное, а критику – мы же не всегда были такими умными – снисходительно пережидал.
А вот чувство юмора у него порой давало сбой. Была такая история. Не помню, кто принёс первым этот анекдот, но мы до сих пор, не смущаясь «бородатостью», пересказываем его с неизменным успехом.
Приходит мужик к психиатру. Тот: на что, мол, жалуетесь?
— На соседа.
— ???
— Повадился, понимаешь, каждый вечер ко мне домой, пошарашится по углам, а потом вставляет два пальца в розетку и говорит: «Я торшер».
— Ну и что?
— Как что? Как – что!! Я же не могу спать при свете!
Мы, естественно, хохочем-заливаемся, а Дед сидит, насупив брови. А потом выдаёт: «Ну и что? Я т о ж е при свете спать не могу».
Т а к теперь мы этот анекдот и рассказываем – с добавкой… Правда же, интереснее?