***

Мимо старых окраин,
не в черных одеждах,
не старцы. Они шли...
Звуки закрываемых
ставен шумели,
как в полдень шмели.
Шли толпой узнаваемой,
безо всякой надежды,
Их грешные души вели
по равнинам,
усеянным пеплом.
Дом возник
у развилки дорог...
Нескончаемо нежны
были их взгляды.
Прогнивший порог
стал препятствием...
В строгости Бог
указал направленье,
где горном пел пламень.
И он вспомнил:
черенели в лучах зеркала,
открывались забитые
наглухо окна,
и последние в гневе
рождались слова,
и трещали неверия
хрупкие стекла.