При прощанье попросила юная Мари:
Привези мне три цветочка из Святой земли.
В день Успения Мадонне в дар их поднесу -
Пусть велит отцу венчать нас в эту же весну.
Я над просьбой посмеялся: Из такой дали
Привезти тебе сумею лишь репей в пыли,
До весны еще не близко, да и путь не скор,
А отец твой и с Мадонной скуп на уговор.
Но печаль гони из сердца, выход я найду -
Оборву тебе все розы в герцогском саду,
Возвращусь в сиянье славы с полною мошной
И любой тогда захочет говорить со мной.
А Пречистую в молитвах ты проси о том,
Чтобы вновь мне захотелось посетить ваш дом!
Хохотали крестоносцы еще много раз,
Вспоминая злую шутку, только смех угас,
Когда ветер Палестины пылью рты забил,
Когда путь наш стал отмечен чередой могил.
Но чудны дела Господни,"Ave, Jesus, dei!",
Думал я в дороге дальней каждый день о ней,
Повторял, как заклинанье, в битве и в бреду:
Оборву тебе все розы в герцогском саду!
Как-то воинское счастье улыбнулось нам -
Мы с поклажей драгоценнои взяли караван.
Мне при дележе добычи, словно бог припас,
Выпал дивный и огромный голубой топаз.
Я, любуясь этим камнем, вспомнил про обет,
На мои о ней молитвы был мне дан ответ.
Ювелиру-византийцу брошь я заказал:
Пусть цветок лазурным будет, как ее глаза.
Через год, явившись снова, ссыпал горсть монет:
Сделай диадему, мастер, коей лучше нет.
За ценой не постою я, пусть моя краса
Золотой цветок вплетает в пышные власа.
Я с надежным человеком дар ей переслал,
Передал, что с третьей розой я приеду сам.
Подожди совсем немного, милая Мари,
От тебя уехал рыцарь, чтоб к тебе придти.
Ты мой рай, моя награда, мой причал в дали
И другого мне не надо. (Господи, прости!)
Но удача отвернулась, видно грешен я,-
Сарацин мне взрезал горло острием копья.
Видел я как кровь из раны хлещет на песок,
Понял я, какого цвета должен быть цветок...
Восемь лет из Палестины нет уже вестей,
И никто, кроме Марии, уж не ждет гостей.
Дочь смирись,- ей мать сказала,- и не надо слез,
Ведь день пострига назначен, и отец отвез
Драгоценные подарки в монастырь, как взнос.
Но Мари не слышит словно, только шепчет вновь:
Третий будет алым-алым, как его любовь.