(Подражание Маяковскому)
Александр Сергеевич, как вы промокли!
Я рад, что зашли вы, садитесь за чай.
Весь день я читал то Кольцова, то Блока.
И вас я коснулся чуть-чуть, невзначай.
Прошу, извините… Здесь книжная груда,
Тетради… Сейчас приберу на столе.
А вы не стесняйтесь, разденьтесь покуда.
Так будет приятнее нам, веселей.
Совсем заболтался. Желанного гостя
Не знаю, как встретить, куда усадить.
А мне: «Без почтения! Вы это бросьте!
Мой памятник медный и так постоит.
На площади все заметает снегами,
Там даже уснул светофора огонь.
А мне не страшит, что побуду я с вами.
Ведь место мое – это вечная бронь.
Как скучно ночами стоять, одиноко.
Вокруг будто нету совсем никого.
И только увидел я свет в этих окнах –
Все бросил дела и пошел на него.
Да, мне бы сейчас разразиться стихами
И смелой поэмой весь выразить свет.
Ведь строки родные все снятся ночами,
Как будто из давней эпохи привет.
Я взял бы перо! Только белая птица
Сидит на плече – онемела рука!
Я также боюсь: передернутся лица,
По голосу с хрипом признав старика.
Мне памятник гордое время подняло –
Как светоч я прошлых и новых эпох.
Он будет сверкать, как всегда, с пьедестала,
Хоть был я хорош или стал уже плох.
Я вижу страницы от будущей книги:
В нее за строкою ложится строка.
С груди не срываешь с досадой вериги –
Жемчужину слов поправляет рука.
Желаю тебе, стихотворцу-собрату,
Жечь словом правдивым людские сердца.
И, как подобает в сраженье солдату,
Быть храбрым, не трусить, стоять до конца.
Поэзия, слышишь, ты взвейся все выше!
Пусть будут изгибы и страшный подъем.
За шелестом тихим и градом по крыше
О жизни раздольной мы песню споем.
Сгущается ночь еще больше от рвенья.
Хоть памятник этот на тот поменяй.
Из комнаты слышится запах варенья.
Мы с Пушкиным хлещем, беседуя, чай.